Поскольку Плутарх и Апулей создали эссе о демонах Сократа и оба выводили, или думали, что выводят, свои идеи о демонах из теории Платона, то интересно отметить различия в этих идеях. Апулей считал, что они живут в атмосфере ниже Луны; в отличие от Плутарха, он называл их бессмертными, а не просто долгожителями; Апулей больше говорил о субстанции, из которой состоят их тела, и меньше — об их взаимоотношениях с душами, покинувшими свои тела.

Апулей в Средние века

Апулея хорошо знали в Средние века, поскольку Августин в своем «Божьем граде» использовал приведенные в «Метаморфозах» описания магии, а в «Демонах Сократа» — рассказы о демонах. Он также обсуждал Апулея в трех своих письмах, утверждая, что, несмотря на все свое магическое искусство, Апулей не добился ни верховной, ни судебной власти.

Августин сомневался, был ли Апулей действительно превращен в осла. За сто лет до этого Лактаний говорил о многих чудесах, описанных Апулеем. Однако, рукописи «Метаморфоз», «Апологии» и «Флориды» до 12–13 веков были весьма немногочисленными; об этом говорит тот факт, что все дошедшие до нас копии, по-видимому, были сделаны с одного манускрипта конца 11 века, который был написан, по-видимому, в Монте-Касино ломбардским почерком.

В статье об Апулее Паула-Виссова утверждается, что лучшие рукописные копии других его работ составляют свод, созданный в 11 веке в Брюсселе. К числу лучших относится также рукопись 12 века, хранящаяся в Мюнхене, однако, в статье ничего не говорится о манускрипте «Демона Сократа» 12 века из Британского музея. Другим свидетельством того, что в 12 веке в Англии, в Шартре и Париже имелись рукописные копии Апулея является то, что Джон из Солсбери в своем De nugis curialium заимствовал из De dogmate Platonis («Об идеях Платона»). В эпоху раннего средневековья Апулею приписывали работу о травах, о которой мы поговорим ниже.

Сравнение Филострата с Апулеем

Филострат был моложе Апулея лет на пятьдесят; их жизненный путь и интересы были схожи, хотя Филострат родился на острове Лемнос в Эгейском море, а не в окрестностях Карфагена, и писал на греческом, а не на латыни. Но, как и Апулей, он изучал риторику, сначала в Афинах, а потом — в Риме. Однако, у Апулея больше сходства с Аполлонием Тианским, чью жизнь описал Филострат. Интересно, что о самом Аполлонии мы знаем больше, чем об авторе его биографии.

Подобно Апулею, Аполлонию пришлось защищать самого себя в суде от обвинений в магии, и Филострат приводит тезисы его апологии. Два столетия спустя Августин в одном из своих писем называл Аполлония и Апулея примером людей, которые увлекались магическим искусством, и которые, по словам язычников, совершали более впечатляющие чудеса, чем Христос. За сто лет до Августина Лактанций заявлял, что один философ, «который изрыгнул из себя три книги против христианской религии и самого Христа»; писал, что чудеса Аполлония превосходят чудеса Христа. И Лактанций удивлялся, почему он не упомянул при этом Апулея.

Подобно Апулею, Аполлоний был широко образованным человеком, который много путешествовал и был инициирован в разные мистерии и культы. Апулей был платоником; Аполлоний — пифагорейцем. Следует также отметить черты сходства «Метаморфоз» и «Жизни Аполлония». Обе эти книги, по-видимому, были написаны на основе более ранних произведений и подробно рассказывают о трансформациях и об оккультном. Тем не менее, к «Жизни Аполлония Тианского» следует относиться гораздо серьезнее, чем к «Золотому ослу». Если книга карфагенянина является риторическим романом, включающим в себя автобиографический элемент, милетской сказкой в соединении с личным религиозным опытом, то работа Филострата — это риторическая биография с оттенком романа и большим количеством поучений.

Источники, которые использовал Филостраг

Филострат написал «Жизнь Аполлония Тианского» около 217 года нашей эры, по просьбе просвещенной жены императора Септимия Севера, к литературному кругу которой он принадлежал. В руки императрицы попали неизвестные до того биографические записки Аполлония, сделанные неким Дамисом из Ниневии, который был учеником Аполлония и сопровождал его во многих путешествиях. Члены семьи Дамиса привлекли внимание императрицы к этим документам. Кое-кто из ученых склонен думать, что императрица была обманута самозванцем, однако, вряд ли кто выиграл от написания подложных мемуаров. Я также не вижу причины, почему современник Аполлония не мог высказать в слова, которые Филострат вложил в уста Дамиса и верить в их истинность; наоборот, мне кажется, что наивный, доверчивый и преданный ученик, склонный преувеличивать способности и достижения своего учителя и принимавший за истину практически все, что Аполлоний произносил ироническим тоном, или когда он выражался фигурально, как раз изобразил философа очень точно.

К этому времени были уже написаны книги об Аполлонии: одна — Максимусом из Эгеи, где философ провел часть своей жизни, а другая — Морегеном, но мемуары Дамиса содержат больше нового материала. Поэтому Филострат написал биографию, опираясь, в основном, на книгу Дамиса, используя также завещание и письма Аполлония, многие из которых собрал еще император Адриан. Он опирался также на легенды, которые рассказывали в городах и храмах. Их часто посещал Аполлоний, и Филострат не поленился их объехать.

Иногда высказывались предположения, в основном, христианскими писателями, которые стремились дискредитировать Аполлония, что Филострат, на самом деле, выдумал Дамиса и его мемуары. Но Филострат искренне описывает, какие усилия ему пришлось приложить, чтобы собрать материал для «Жизни»; он, несомненно, гораздо лучше систематизировал свои источники, чем другие древние биографы Аполлония, вроде Плутарха и Светония.

Он строго следовал своим источникам и ничего не придумывал, хотя мог, как Фукидид и другие древние историки, свободно обходиться с речами и документами, которые вкладывались в уста персонажей. И во всей своей работе, несмотря на веру в демонов и чудеса, он, время от времени, демонстрировал, что обладал умеренным и скептическим умом, по крайней мере, для своего времени.

Описываемое время и место

Аполлоний жил в первом веке нашей эры и скончался во времена правления императора Первы в очень преклонном возрасте. Таким образом, он жил на сто с лишним лет раньше, чем Филострат. Говорят, что Филострат допустил несколько ошибок в истории и географии, но не следует забывать, что ошибки в географии делали и самые прославленные историки древности, вроде Полибия, а общая картина политики императоров и их личности времен Аполлония, в целом, верна.

Это правда, что Филострат использовал такие легенды, которые стали появляться после смерти Аполлония, а также вводил свои собственные объяснения и комментарии по различным вопросам. Впрочем, нас интересуют не факты из жизни Аполлония, не события того времени, в котором он жил, а верования и суеверия, содержащиеся в книге «Жизнь Аполлония Тианского». Относились ли они к первому, второму или началу третьего века нашей эры, не суть важно. Если Дамис их записал, то Филострат принял их на веру, и существует вероятность того, что они господствовали не только в течение этих трех веков, он и задолго до них и после них. Территория, которая описана в «Жизни», столь же обширна; она охватывает всю Римскую империю, заходит временами на область кельтов и скифов и открывает для нас Эфиопию и Индию[57].