Она прошлась вдоль дома Ларсена. Туда, потом обратно. Все окна были целы, кровь начальника из щелей не вытекала. Страшные машины показывали, тишина обманчива. Никто не бросался на стёкла дома с искажённым лицом, но это только пока. Анна постаралась придать лицу спокойное и высокомерное выражение. И позвонила в дверь. Она приготовила текст. Кто бы ни открыл, она назовёт его джентльменом и предложит обсудить мирный договор от лица цивилизованного человечества.

Она звонила трижды. Когда провернулся замок – ей стало трудно дышать. Голова закружилась. Дверь открылась. Но в глазах такие пятна, что не сразу разглядишь, кто это.

Открыл Том. Абсолютно целый, в выглаженной рубашке. Ни синяков, ни рваных ран. Анна оглянулась – автомобили бандитов всё ещё перед домом.

– Как у тебя дела?

– Спасибо, прекрасно. Рад тебя видеть.

Том явно выспался, позавтракал и теперь думает, не пойти ли искупнуться.

– А где эти?

Анна показала на военный транспорт.

– Отдыхают.

Пройти внутрь он не предложил. Анна помялась. Настоящей леди следовало улыбнуться, попрощаться и уйти. Но Анна бы сгорела от любопытства, не пройдя и ста шагов.

– Тебе нужна какая-то помощь? – спросила она, стараясь заглянуть за плечо.

– Нет, спасибо.

– А можно войти?

– Нет.

– Тогда я пойду?

– Да, конечно.

Полицейский улыбнулся и закрыл дверь. Непонятно, где его воспитывали. Наглец. Женщина спустилась с крыльца, пошла было прочь, но не выдержала. На цыпочках подбежала к окну и попыталась заглянуть внутрь. Там темно, пришлось ладонями закрыть лицо от солнца. И всё равно ничего не видно. Вздохнув, отошла. Вдруг окно раскрылось, выглянул Том, сказал:

– Любопытство – единственный твой порок. Но и в нём ты очень хороша. Рад, что могу совратить тебя хотя бы в этой области. Заходи.

В прихожей повален шкаф, одежда разбросана, люстра разбита. В кухне разгром. Том поднял стул, разбросал ногой черепки. Показал – садись.

– А где эти?

Полицейский мотнул головой в сторону комнаты.

– Можно посмотреть?

– Только не вздумай кормить. Они сыты.

– Они тебя обижали?

– Если да, ты меня пожалеешь?

– Вот ещё.

– Тогда не обижали. Наоборот, были милы и приветливы.

Бандиты сидели вдоль стены. Семеро. Руки стянуты за спиной, рты заткнуты. Разбитые носы и брови показывали, их пришлось уговаривать так рассесться. Анна по привычке поздоровалась, ей не ответили.

– Оставим их. Они думают о поведении, – сказал Том.

– Ты их сам связал? Один?

– Ну что ты. Это всё сила молитвы. Кофе будешь?

Вторую волну партизанской войны возглавил лично мэр. Он пробудил ленивого капрала. Мобилизовал Оярса с его двустволкой. По меркам острова Муху это почти артиллерия. И ещё был один охотник, убивший в прошлом веке зайца. Стрелков выставили вперёд. Задние шеренги сформировали из дубиноносцев. Ветераны, уже познавшие горечь поражения, вдохновляли новичков. С их слов, нелепая случайность не позволила им победить врага с первого раза.

– Если бы Андис не оступился и если бы Урмас не сдрейфил, всё было бы иначе! – говорили они. Пополнение смачно сплёвывало на дорогу. Теперь они не струсят и не оступятся.

Само по себе хождение в толпе придаёт сил. Особенно с дубинами. Им казалось, вместе они способны растоптать дом вместе с содержимым. Яша к тому времени уполз под куст, на него смотрели с жалостью.

– А ну-ка, выходи! Разговор есть, – крикнул капрал и подмигнул народному ополчению.

– И женщину отпустите немедленно! – добавил губернатор. Дверь распахнулась, вышла Анна. Толпа загудела. Люди настроились на победу и отмщение. Всем хотелось кого-нибудь стукнуть. Следом вышел Том, здоровый и улыбающийся. Это значило, войны не будет, только зря тренировались. Анна сообщила, наш дорогой начальник полиции сам обезвредил всех врагов. Но она крайне признательна и рада всем своим друзьям-спасителям. Толпа отказалась верить. Первыми в дом вошли Оярс и мэр. Потом, по очереди, всё войско.

– Я же говорил, он разберётся. Нет же, наорали, оторвали от работы, – ворчал капрал Сакс. – Видели бы вы, как он попугаев ловит, не сомневались бы.

Нехотя стали расходиться. Уговорились в пятницу устроить праздник на площади, в честь середины лета. Втайне надеялись разузнать волшебный приём, позволяющий одолеть семь бандитов и при этом не пострадать. Ларсен был на том празднике, изрядно выпил, даже танцевал с дамами, но секрета не выдал. Анне только сказал:

– Ты слышала что-нибудь о конференции любителей лезгинки в санатории «Море»?

– Нет.

– Как-нибудь расскажу.

А сам забыл. Лишь через много лет, полунагой женщине, чьи черты сквозь толщу времён не разглядеть, он поведает следующее:

Альпийская горка никак не связана была с красотой. Чем-чем, а любовью к ботанике Том не отличался. Он вырыл тоннель в сырный погреб. Песок острова Муху копался хорошо, хоть потолок и сыпался. Пришлось ладить крепёж. Потом проводить свет. Очень увлекательно. Следовало уложиться к понедельнику.

В субботу, в толпе прочих туристов, на остров приехало пятеро мужчин средних лет. Каждый был коротко стрижен, у каждого была спортивная сумка. При встрече мужчины отводили глаза быстрей, чем это делают незнакомые люди. Они разбрелись по городу, а к ночи, по одному, пробрались в сырный чулан Тома Ларсена. Это было в субботу.

А во вторник приехали северяне. Их лазутчик доложил: комитета по встрече нет, а главная жертва всю неделю копается в огороде. Из дежурной осторожности бандиты высадились за несколько кварталов от дома. Всё обошли, осмотрели. Затемнённых машин со спецназом не нашли. Тогда только подъехали к Тому. Видно было, им не впервой. Сначала вошли двое. Отодвинули хозяина, проверили комнаты, шкафы и кладовки. Специальной коробочкой прозвонили стены, подслушивающих устройств не нашли. Тогда только выдвинулись основные силы. Последним вошёл долговязый. Он включил радио, сделал громче. И заговорил. О том, как тяжело найти друга и как ценно доверие. И как люди не ценят жизнь и здоровье. И что не хотят помогать ближним.

Том поморщился.

– Просто по-человечески, предлагаю вам уехать. Включите интуицию. Ничто не смущает?

Тут один из разбойников ударил Тома в живот. Том упал.

С улицы закричали что-то глумливое, про изнасилование. Четверо вышли, двое остались сторожить Тома. Было слышно, на улице ругаются, потом дерутся. Играючи подавив крестьянский бунт, бандиты вернулись.

– Теперь ты меня послушай, – сказал Долговязый. – Новые условия такие.

Что за условия – узнать не удалось. В комнату вошёл тот часовой, которому сказали ходить вокруг. Руки он держал за головой, глаза его были вытаращены. Из-за спины высыпали тяжело вооружённые люди. В масках, шлемах, в форме. Они мгновенно разбежались по комнате, укладывая северян лицом вниз. Бандиты знали правила. Сами легли, руки сами завели за спины. Когда вяжут люди в масках, не надо сопротивляться. А то не просто крутанут сустав, но и сломают. Поэтому смирение и непротивление. Бандитов сволокли в одну кучу, врезали по самым наглым мордам. Тома, наоборот, подняли очень бережно. Спросили о самочувствии.