…Он ко мне часто приходит во сне… Мне кажется, что там он тоскует…

* * *

– И вдруг шок – неожиданное известие о его смерти, – вспоминает Никита Михалков. – Да, он часто жаловался на здоровье. Поэтому никто не верил этим его жалобам. Уже потом коллеги стали вспоминать, как его «загнали», как, будучи больным, он играл спектакли.

Но я представить себе не мог, чтобы такая мощная «машина» могла чем-то серьезно болеть. Я же помню его пробеги с полной выкладкой на фильме «Свой среди чужих…». Его поведение и выносливость были как у человека, который много и серьезно занимается спортом.

* * *

– Юру я могу сравнить с кометой, ярко блеснувшей на нашем актерском небосводе, – говорит Сергей Шакуров. – И внезапно куда-то исчезнувшей. Как жаль, что он сейчас не с нами. Что нельзя порадоваться его работам… Поговорить с ним – он же парень очень толковый был, со светлой головой. У меня о нем осталось очень светлое и хорошее воспоминание. А ведь не каждому дано в нашей профессии остаться в памяти таким светлым пятном…

* * *

– Он действительно слишком много работал, – убежден Александр Адабашьян. – И слишком рано сгорел. Его смерть для всех была полной неожиданностью. Глупой, несправедливой, нелогичной. Хотя любая смерть нелогична. Но Юра был рассчитан на долгую актерскую жизнь, хотя и не все у него было в порядке со здоровьем. Он был загнан обстоятельствами, самим собой, театром, работой. Ведь когда он лежал в больнице с гипертонией, театр забирал его на спектакль, и он играл больной… Не мог отказаться…

* * *

– Юры мне сейчас очень не хватает, – признается Зинаида Попова. – Я бы с удовольствием с ним сейчас побеседовала. Иногда смотрю телевизор, слушаю новости – и вспоминаю его: вот бы он узнал, увидел, вот бы мы с ним поговорили на эту тему…

Иногда я перелистываю страницы своего дневника, который веду уже много лет. До сих пор не могу без слез читать строчки, написанные в те февральские дни…

«Нет дорогого товарища… Я еще этого не осознаю, не представляю. Ведь говорила с ним вчера – он позвонил в два часа ночи, стал жаловаться на самочувствие и на театр. «Уйду!» – говорит. Я не очень долго говорила с ним: думаю, все, хватит, нервы мои не выдерживают… А он все повторял: «Уйду! Уйду из театра».

Плохо мне, говорю, надо спать… И на следующую ночь по причине плохих нервов отключила телефон. И вот тебе раз – в три часа ночи он умер. Дома.

…Итак, Юры не стало. Это произошло так внезапно, что до сих пор не могу поверить в эту несуразицу. Говорила с ним по телефону, жаловалась на плохое самочувствие, на сердце – а он тоже… И на погоду он жаловался, и на театр. А сердце его в это время с трудом перемалывало огромное количество шлаков, что он в себя засунул.

Вокруг последнее время были сплошные тайны. Встреча Нового года, поездки, звонки. Короче, какие-то безумные тайны.

Он сказал мне, что хочет разойтись с Серой… Конечно, я сразу смекнула, что есть мысли… И мысли были… Ну да Господь с ними со всеми – человек умер. Нет его больше здесь. Дружок, с которым я ночами говорила, ушел к Богу.

В общем, все шло к этому. Странное лечение, после которого можно пить, странные доктора, которые не могут без инфаркта от сердечной недостаточности избавить…

…Столько слез я вылила сегодня из себя – просто не думала, что столько воды может быть во мне… Сказать и подумать, вообразить себе, что случилось, что милый мальчик, несчастный любимый наш Юрик ушел, – невозможно…

…Невосполнимая утрата для всех и для меня. Как я теперь ночью буду жить? Как общаться? Мне некому теперь звонить. Юрка меня обижал последнее время, но не в этом дело. Дело в ужасе, который приключился… Юрик умер. Мой дорогой Юрик! Что я буду без тебя делать?! С кем болтать ночью? Кто меня поймет? Кто будет не спать в три часа ночи? Нет тебе, дорогой мой, в моем сердце замены. Я тебя очень люблю. Ты мне милый, родной братик. И я тебя никогда не увижу больше… Душа твоя ушла к Господу нашему. Она не могла больше здесь тесниться.

…Гнусная сцена на Юрочкиной выставке… Сколько он сделал, и сколько вокруг бардака…

Бедный Юрик! Его все обдирали, вымогали у него деньги и все остальное, пользуясь его влюбленностью и увлеченностью (в людей, в проекты). А он талант. А таланту необходимо вдохновение. Конечно, порой это выходило за рамки. Но что делать? К таланту надо быть снисходительным. А я не смогла.

…Ему стало плохо в двенадцать часов ночи. Юра позвал соседа Аркадия, милиционера, – он жил напротив в том же отсеке. И уже Аркадий вызвал скорую помощь.

Тогда он был еще жив. У него была сердечная недостаточность, сердце останавливалось. Ему надо было возбудить работу сердца… А у него после уколов врачей произошла остановка. Он потерял сознание, когда еще была скорая. И тогда вызвали реанимацию. Но и реанимация ничего не могла сделать.

…На днях видела сон – Юра сидит на кровати в странной квартире и потом выходит на балкон и говорит: «Я не умер».

* * *

Той черной зимой Татьяна Васильевна Богатырева получит письмо от поклонника сына, Евгения Санина. В конверт будет вложен листок бумаги со стихами, посвященными ее сыну, датированными 7 февраля 1989 года.

* * *

…Как-то на Ваганьковском кладбище, у могилы ее сына, к Татьяне Васильевне подойдет незнакомая женщина и скажет:

– Вы знаете, ваш сын умер не своей смертью… Его погубили одна женщина и один мужчина.

Татьяна Васильевна даже не заинтересуется.

Какое теперь это имеет значение?

На сцене