— Не вспоминай, ладно? Я все это понял. Но зачем ты Лариске то же самое предложила, а?

— Потому что мне хотелось, чтобы нам всем было хорошо. И тебе, и мне, и Лариске, и Лидке. Кто ж знал, что поругаемся?

— Вас надо за это по попам нахлопать. Когда Лариска с Лидкой были маленькие и не слушались, я их шлепал.

— Ага, — подтвердила Лидка, — а нам нравилось, что он нас шлепает, и мы нарочно не слушались.

Эля с Лидой вынули Олега из ванны, досуха вытерли, одели в чистое. Затем сами оделись и, посадив его на коляску, повезли в спальню.

Там, как ни странно, к ним молча присоединилась Лариса. Она помогла Эле и Лиде уложить Олега на кровать, укрыть одеялом и пристроить, как надо, «утку».

— Помиритесь! — попросил Олег. — При мне, пожалуйста. И дайте слово, что больше не будете ссориться и обзываться.

— Честное слово не будем, — дружно, как юные пионерки, ответили Эля, Лида и Лара.

— И давайте, чтоб у нас такого бардака, как сегодня, больше не было, — попросил Олег.

— А какой тебе бардак нужен? — съехидничала Эля.

— Никакого мне не нужно.

— Ошибаешься, миленький. Раз уж у тебя все это дело проснулось, то потребуется. Ты же молоденький, хоть и седенький.

— Раньше обходился как-то.

— Раньше у тебя ручки были целы, — как можно тактичнее сказала Эля. — А сейчас с култышками это не больно получится. И зачем, скажи на милость, тебе это надо? Я — в любое время, кроме рабочего, девчонки в принципе тоже. Между прочим, ты знаешь, я ведь не с каждым могу кончить. Некоторым клиентам приходится концерты по заявкам устраивать. А с тобой — по-нормальному, могла бы и еще пару раз, если б маломерки кайф не сломали.

— Не надо про эти твои дела.

— Ты думаешь, я грязная? Наоборот. Я все время проверяюсь, чтоб без презерватива — ни-ни.

— Ну не надо же, а? Неужели ты этим гордишься? Хоть бы соврала, что ли?

— А тебе бы легче было? Все равно кто-нибудь сказал бы. Получилось бы, будто я тебя нарочно надуваю. Зачем?

— Легче — не легче, а все-таки.

— Чудачок! Ты бы сейчас маялся, страдал. Вот, дескать, моя бывшая девчонка, честная и хорошая, а я на ней жениться не могу. У тебя и так мук полон рот. Вот я и сказала, чтоб ты не мучился. Дрянная, развратная, шлюха — чего о ней жалеть?

— Вчера это еще помогало. А сегодня после ванной — все по-другому. Теперь у нас уже что-то было.

— В нашем обществе может быть все, — мурлыкнула Эля, — но никого ни к чему не обязывать. Я уже через много границ перешла и от этого очень счастлива.

— Эль, не увлекайся, — попросила Лида, — пусть он поспит. Не загружай его, если можно.

— Хорошо. Отдыхай, родной…

— Агафон, по-моему, «хвост» ведем, — обеспокоенно произнес Налим. — Желтая «шестерка».

— Вижу, не слепой. Это с Лавровки машина. Дороги, что ли, не знают? Могли бы и сами доехать.

— А они нам за Гребешка не намякают?

— Могут, наверно, если у Фили душевный кризис и жить надоело. Нет, я думаю, это посольство. Посмотрим, куда свернут. Смотри не пропусти, когда они на обгон пойдут. Потому что, если Филя действительно сдурел, они нас могут на обгоне из автомата почесать. Переползай на заднее и наблюдай.

«Шестерка» держалась на одной и той же дистанции. Когда Агафон прибавил скорость, там тоже поддали газку, но обогнать не пытались. К повороту на колхоз имени XXII партсъезда Агафон с Налимом подкатили, опережая «шестерку» метров на сто. Но машина лавровских тоже свернула с шоссе и потянулась за ними.

— Похоже, действительно послы, — прикинул Агафон. — Если бы пострелять хотели, надо было еще на шоссе это делать. Ну, все равно, Сэнсею доложу.

Налим нажал кнопку УКВ-рации.

— Сэнсей, это Налим от Агафона. Идем домой, за нами «шестерка» из Лавровки. Так и надо?

— Сколько их там?

— Пятеро, все места заняты.

— Доезжайте до того места, где весной Степу остановили, и тормозите. Вам помогут. Если скажут конкретно, в чем проблема, пропускайте мимо себя к воротам, сами катите следом. Если не скажут, разоружайте и ведите сюда. Но сами при этом особо не подставляетесь.

Свернули на дорогу, ведущую через поле к лесу, где пряталась оптовая база. «Шестерка» не отставала. Через поле она катила всего в полсотне метров за их машиной, но ближе не подтягивалась. И когда «девятка» куропаткинцев двинулась на лесную аллею, тоже пошли за ней на том же расстоянии.

У креста, стоявшего близ обочины и отмечавшего место расстрела четырех джипов, Агафон остановился, и они с Налимом прытко выскочили из машины. Притормозила метрах в десяти и «шестерка», из нее вышли четверо. Пятый остался за рулем.

— Привет, — сказал Агафон, держа руку в кармане ветровки. — Вы чего, братаны, заблудились никак? Лавровка вроде в другой стороне?

— Точняк, корефан, — оскалив золотые зубы, ответил тот, что был поближе.

— Но нам не домой, нам с вами поговорить надо.

— Не, вы серьезно? Конкретно и с нами?

— Конкретно, нам бы с Сэнсеем увидеться. Налим ощущал заметную неуверенность и искренне завидовал хладнокровию Агафона.

— А что за проблема? Может, не стоит такого товарища попусту беспокоить?

— произнес Агафон, который сохранял уверенность прежде всего потому, что углядел в кустах на противоположной стороне дороги легкое шевеление.

— Не, нам нужно исключительно Сэнсея.

— Я говорю: изложите суть. И лучше вкратце.

— Ну, вы какие-то упрямые, братаны. Прямо до ужаса и даже больше. Вам говорят: нам надо Сэнсея, а вы на какой-то сути зациклились. Невежливо как-то выходит.

— Нет, ребята, вы не в курсе. У нас невежливо — это когда носом в почву, иногда — мордой об асфальт. А сейчас мы исключительно вежливы.

— Вы чего, особо крутые, что ли? — прищурился золотозубый. — Или по две жизни от Бога закупили? Вы с Лавровкой говорите, братаны. А это по жизни конкретно.

— Скучный базар получается, — заметил Агафон. — А главное — долгий. Короче и конкретно по жизни: если есть желание зайти в «Куропатку» и оттуда выйти, то надо тихо сдать все пушки и перья, как в казино «Моби Дик». Потом оставить тачку здесь, построиться колонной по одному и не спеша пройти метров семьсот. Насчет непобедимой и легендарной Лавровки. Скромнее надо быть, а главное — осмотрительнее. Вас сейчас пять автоматов держат на прицеле с расстояния в пятнадцать метров. Если есть желание рассказать конкретно суть проблемы, пожалуйста, можно приступать, но прошу это делать четко.