Фуриана широко раскрыла глаза.

— Я верю, вы не шутите… — медленно проговорила она. — На счастье, на горе, на долгую жизнь, навсегда… Я согласна! Но…

— Что?! — Заморочкин тревожно выпрямился. — Согласен на любые условия… Я так люблю вас!

— Моя подруга. Ольвия. Я никогда не упоминала о ней. Мы познакомились давно, вместе делали репортажи. Она фотограф, последнее время неразлучна со мной. Можно сделать так, чтобы мы не расставались и впредь?

— Нет ничего проще, — облегченно вздохнул князь. — Мы сделаем ее первой фрейлиной… Вашего Величества!

— Звучит непривычно, но сладко, — Фуриана порывисто встала, как бы преисполненная благодарности, ловко уклонившись от поцелуя, казавшегося неизбежным. — Дорогой, вы так легко устраняете все препятствия с моего пути…

— Теперь это мой радостный долг! — Сморчков также поднялся, ничуть не расстроившись. — Наш договор недолго будет секретом. Осталось разыскать тело вашего брата. Ведите меня к пришельцу, побеседуем вместе…

Войдя в комнату, Фуриана растерянно застыла у порога. Сморчков-Заморочкин нетерпеливо прошмыгнул сбоку, примяв пышные юбки своей невесты. Он все понял, взглянув на лицо колдуньи, но тем не менее суетливо обежал зал, заглядывая под диван и за шторы.

— Окно закрыто изнутри, потайных дверей нет, прошмыгнуть некуда даже мыши! — Сморчков топнул каблучком, узким, как копытце. — Может, он все-таки чародей, ваш Косоголовый?!. Да что это с вами?!.

Фуриана, лишившись чувств, медленно повалилась на руки князя.

Едва лишь сестры Зайкины простились с Печенюшкиным, торопившимся обратно в Портфей, и остались в студии одни, как Лиза, не объясняя своих действий, залезла под скамейку.

— Ты что?! — встревожилась Алена. — Сдвинулась?! Штаны порвешь!

— Фигушки! — сдавленно отозвалась Лиза. — Я очень осторожный человек. Хотя му-усора тут!.. Но больше, понимаешь, он никуда не мог деться.

— Да кто — он?

— Погоди ты!.. Неужели дохлый номер?.. Темновато, да еще без очков. Ой, нос оцарапала! Вроде не такой уж длинный теперь… Так, а это что?.. Ура-а-а-кха-кха-кха!

Немилосердно кашляя, Лиза выбралась наружу, вся перемазанная белой гипсовой пылью. Приплясывая, она вертела перед носом у сестренки блестящий предмет.

— Твой перстень со скорпионом! — ахнула сестренка. — Так он здесь был? Я думала, ты его просто спрятала!

— Потеряла! — сказала старшая с вызовом и тихо добавила: — А признаться стыдно было. Мне, думаю, такую ценность доверили, а я, раззява, посеяла где-то. Стала вспоминать, и выплыло, что последний раз его на пальце вертела, когда здесь сидели, уже после блинов. Ну, перед тем, как в прошлое рванули.

— Дай, я тебя отряхну, — Алена, морща нос, принялась обрабатывать сестру.

— Не так сильно! Больно ведь!.. Не понимаю, как он мог с пальца свалиться? Очень туго сидит.

— Что с тебя взять, — вздохнула младшая. — Если ты умудрилась как-то майку потерять, не снимая свитера…

— Ничего подобного! Я потом разобралась. У нее был ворот разорван после физкультуры, а я, машинально, не только голову, но и руки вместо рукавов в него засунула. Она и упала на пол. Потом ее тетя Дуся, техничка, в раздевалке нашла.

— Что ж ты ее домой не принесла — оправдаться? Папа ведь тогда сказал, что будет презирать тебя всю жизнь.

— Притащить домой? После того, как ей в школе пол помыли?.. А вечером я вспомнила, что надевала майку, а потом уже свитер. Ну и вырвалось как-то, мол, свитер вообще не снимала. Нехорошо, конечно… Слушай, где же они? Пиччи сказал, что появятся буквально сразу же… Только ты не говори, что я кольцо теряла.

— Я, по-твоему, ябеда?

— Где здесь ябеда?! — грозно вопросил Федя, потрясая портфелем. Никтошка с Печенюшкиным, домовым и Лампусиком на спине возникли перед сестрами внезапно, из ничего. — Нам ябед не надобно, у нас дела секретные!

— Да это мы так, — заторопилась Лиза, — вспоминаем школьные годы. Вы целы, не ранены? Что было на спектакле? Удалось перехитрить Тыщенцию Кувырк? Пиччи! Ты с ней сражался?.. Послушай, Базилевс на нас не обиделся?..

Печенюшкин обстоятельно пересказал события, случившиеся в Портфее за последний вечер.

— …Может, и не стоило затевать драку с Трувором, — закончил он честно. — Сильно уж захотелось показать Тыщенции, что мы ее не боимся. Взять реванш за будущее — за поединок в заколдованном лесу. Было бы лучше ухватить не рыцаря, а саму колдунью, да только смысла не имело. Раз она вредит нам здесь, сейчас, значит, в прошлом ее не уничтожить.

— Трувор, Тру-вор… — задумчиво повторяла Лиза. Новые непонятные слова она часто воспринимала как аббревиатуры. Так называются сокращения, образованные из начальных букв или элементов словосочетания. Например, БПР — Блиномет Печенюшкина Революционный. Или сельмаг — сельский магазин.

— ТРУдный ВОР! — выпалила девочка. — Нет, ТРУсоватый ВОР… А лучше ТРескучий УВОРовыватель.

— Трувором звали одного из варягов, призванных править Русью в стародавние времена, — сообщил Печенюшкин.

— Совпадение, — отмахнулась Лиза. — А вот, послушай: Тыщенции Робот Универсальный Ворующий Одиноких Рабынь! Здорово?

— Много говоришь… — заметил Пиччи. — Нервничаешь?

— Нет!.. То есть да… Скажи, а может Тыщенция сбежать от нас в будущее? Или молодая, из прошлого, прийти на помощь старой, в настоящем?

— А вот это — тютюшки! — беззаботно отвечал мальчуган. — Или — фигушки? Как вы с Аленкой чаще говорите? На всей планете машину времени способен придумать только я.

— Ну-ка, докажи, браток! — немедленно встрял в разговор Федя.

— Доказать не могу, — серьезно сказал Печенюшкин. — Просто ЗНАЮ. Когда меня боги-пришельцы вернули к жизни и наделили необычными способностями, одной из них была эта. Способность путешествовать во времени. И если еще кто-то на Земле, что, сразу скажу, невероятно, построит такую машину, я это немедленно ПОЧУВСТВУЮ. Пока можете спать спокойно. Я ведь, в некотором роде, еще и инопланетянин! — гордо добавил он.

— А где твои пришельцы сейчас? — спросила Алена. — У них-то есть машина времени?

— Давно улетели… — Пиччи устремил взгляд куда-то в потолок. — Мне довелось еще раз встретиться с ними. Но это совсем другая история… Как-нибудь в следующий раз.

— Печенюшечкин… — Аленка робко теребила мальчика за полу огуречного жилета. — Знаешь, мне грустно… Ты дашь нам с Лизкой когда-нибудь блиномет — навестить Базилевса? Он такой печальный и, хотя с ним Тюнь-Пунь, все равно одинокий…

— Мне тоже грустно, — признался мальчуган. — Непременно съездим, обещаю вам, сестренки. Сделаем работу, кончится учебный год, соберемся… В любом случае, для Базилевса много времени не пройдет.