– Водитель, на Солнечной просили! – спохватился кто-то в салоне.

– Куды несешься, идиотина?! Тормози! – громче всех заорала несносная бабка.

– Я те приторможу! – пообещал Петя, недобро улыбаясь. – Я те щас так приторможу, что мало не покажется!

Со свистом и воплями, точно тачанка с пьяными махновцами, маршрутка на двух колесах влетела в поворот на автозаправку и остановилась так резко, что тормоза завизжали, а пассажиры попадали с мест. Я слегка приложилась головой о лобовое стекло и в некотором обалдении смотрела на «Газели», сноровисто пристраивающиеся к нашей маршрутке буквой «п». Два сердитых мужика с монтировками вылезли из них и встали, перекрыв выход из образовавшейся коробочки.

– А ну, тихо! Живо все заткнулись! – приподнявшись на сиденье, рявкнул в салон водитель Петя. – Слушаем короткую политинформацию. Первое. Быстро проверяем свои карманы и сумки на предмет наличия кошельков!

По салону прошел вздох, быстро превратившийся в ропот.

– Цыц, я сказал! – гаркнул водила.

Пассажиры притихли, настороженно ожидая развития сюжета, и Петя с нескрываемым удовольствием продолжил:

– Среди вас, дамы и господа, есть карманники, и сейчас мы будем их выявлять. Выходим по одному. Пошли!

– Ой, плохо мне, плохо! Сердце у меня, сердце! – заныла старая гадина, ногой запихивая под сиденье свою корзину.

Сочувствия в массах ее плач не вызвал, и через минуту операция по спонтанному выявлению карманников победоносно завершилась. В бабкиной плетушке под клетчатой тряпочкой обнаружилось с полдюжины кошельков, и, если бы Петины коллеги с монтировками не встали на защиту подлой старухи, разъяренные пассажиры совершили бы самосуд. При этом неприметный тип в кепке тоже старательно изображал обиженного, и бабка его не выдала, так что пришлось мне вмешаться и указать на ее предполагаемого сообщника.

– А теперь, господа хорошие, садимся на свои места и дружно едем в милицию! – весело объявил наш водитель.

Бабку и типа в кепке честные граждане всю дорогу крепко держали за руки, и со стороны могло показаться, что в маршрутке едет компания друзей, неспособных разомкнуть объятия. В райотдел милиции мы вошли неразрывной узловатой цепью, как герои сказки «Гусь-гусь, приклеюсь, как возьмусь».

– Вы куда, граждане? – заволновался дежурный на входе.

– Командир, мы карманников поймали! – важно сказал Петя. – Я водитель с десятого маршрута, а это мои товарищи.

Дежурный уважительно посмотрел на товарищей с монтировками и перевел взгляд на конвоируемое ими пассажирское стадо:

– Сразу столько карманников?!

– Карманников двое, остальные потерпевшие и свидетели, – объяснил наш водитель.

Поверхностно оценив ситуацию, дежурный позвонил кому-то, и из глубины бесконечного коридора райотдела пришли какие-то мужчины с приятно удивленными лицами. В тесном пространстве предбанника образовался водоворот, из которого отдельными потоками вынесло вороватую бабку с ее напарником, боевую тройку водителей, дюжину пассажиров и лично меня. Закружившись, я безропотно позволила какому-то гражданину увлечь меня к выходу и встрепенулась только на крыльце:

– А как же?

– А так!

Каменные пальцы сильно придавили мою шею. В глазах у меня потемнело, и отключилась я так быстро, что даже не успела почувствовать страха.

В жучка-притворяшку мы с Зямой детьми играли летом на даче. Неугомонный братец как-то высмотрел в саду насекомое, которое, почувствовав опасность, мгновенно валилось на бок, поджимая лапки. Это выглядело так забавно, что я не удержалась от подражания и, поощряемая старшим братом, быстро разучила этот трюк. Было мне тогда года три, ростом я еще не вышла, так что падать было и не больно, и не страшно, зато очень весело. Позднее детский навык пригодился мне для воспитания дедулиной собачки – на редкость глупого фоксика, который никак не мог освоить нехитрые действия по команде «Умри!». Я показывала ему, как надо, и «умирала» так убедительно, что восторженные зрители из числа дачной детворы били в ладоши и просили меня выступить на «бис». Подозреваю, что и дедулин фоксик был не столько идиотом, сколько поклонником драматического искусства и нарочитой тупостью раз за разом вынуждал меня бревном валиться в кусты только для того, чтобы вновь насладиться незабываемым зрелищем. А лет в пятнадцать я помогала Алке Трошкиной – звезде нашего школьного драмкружка – вживаться в роль нежной барышни. Аллочке плохо удавались внезапные обмороки, и я довольно успешно натаскивала ее по методу жука-притворяшки.

Однако все это были цветочки, ягодка оказалась впереди!

Когда каменно твердые пальцы придавили мою сонную артерию, в глазах у меня потемнело, в ушах зашумело, но я успела услышать истошный выкрик своего внутреннего голоса:

– Умри! – и без раздумий подчинилась команде.

Сымитировать потерю сознания было единственным способом избежать настоящей отключки. Я не собиралась сдаваться без борьбы, но, с учетом превосходящей физической силы противника, имело смысл использовать военную хитрость имени бесценного жучка.

Глаза я, разумеется, закрыла и развитие ситуации отслеживала иными органами чувств. Мое мгновенно обмякшее тело было туго охвачено по талии стальным обручем мускулистой руки и в вертикальном положении перемещено на несколько метров. Затем я услышала характерный звук открываемой автомобильной дверцы, меня хлопнули по макушке, ловко сложили пополам и усадили на сиденье, где я сразу же повалилась на бок, продолжая старательно имитировать полную нежизнеспособность. Навыка я не утратила и в роли обморочной девы наверняка выглядела вполне убедительно, однако публика у меня на сей раз была неблагодарная, недоверчивая, как сам Станиславский: мои вялые ручки живо опутала липкая лента, кусок которой склеил и уста. Прихватив с собой мою сумку, Станиславский аккуратно закрыл дверцу. Через несколько секунд открылась, а затем закрылась дверь впереди слева. Я обратилась в слух, чтобы не пропустить характерный звук, с каким срабатывает центральный замок, закрывающий разом все четыре двери. Этот тихий щелчок в моем случае был бы равнозначен выстрелу, убивающему надежду, но его не последовало! Мягко заурчал мотор, и мы поехали.

– Ну же, не спи! – зашептал мой внутренний голос. – Надо шевелиться, пока этот гад ничего такого не ожидает. Он наверняка думает, что вырубил тебя основательно. Действуй прямо сейчас!

Я и не собиралась залеживаться в чужой машине, хотя она явно была очень хорошей: диванчик просторный, мягкий, обтянут натуральной кожей, ход плавный, с минимумом шумов… Я чутко прислушивалась к автомобилю: вот он отклонился от прямой – значит, мы перестроились в правый ряд. Остановились, но мотор работает – вероятно, ждем сигнала светофора.

– Давай! – рявкнул внутренний голос.

Машина едва начала движение, входя в поворот, когда я распрямилась, как полуспущенная резиновая кукла, в которую вдохнули добрую порцию воздуха, потянулась связанными руками назад и сразу же – повезло! – нащупала ручку. Отпереть дверцу было секундным делом, а открылась она сама.