Торговец только кивал, бледнея от жесткого голоса цензора. Замга хмурил брови, но спорить не смел. Монеты дал он, у торговца почти ничего не было. Но в глазах дворянина цензор видел сомнение. Плевать! Пусть думает что хочет, лишь бы сделал все верно.

На том и порешили. Доехали до рощи вместе, потом обоз пошел прямо, а Актар свернул направо. У Замги уцелело три лошади – тягловые, не верховые, так что цензор не стал и просить. Пешком быстрее. До первого же хардара, а там купит или отнимет.

Меч и нож при нем, от пары грабителей отобьется, а от шустрил убежит. Во всяком случае, пеший марш его не напрягал. А вот визит на заставу почему-то сильно.

Актар отмахал пять верст, прежде чем решил сделать остановку и отдохнуть. Выбрал подходящий уголок – с десяток деревьев, окруженных кустарниками, на крохотной полянке несколько камней, из-под них бил ключ. Вокруг открытое место, незаметно не подойти.

Актар устало опустился на плащ, вытянул ноги. Потом стащил вязаный балахон. Безрукавная туника из плотного полотна промокла от пота. Несмотря на прохладу утра, цензор взмок. Отвык, отвык все же от долгих пеших переходов, каких хватало во время службы.

Тогда ходили в доспехах, с оружием, несли при себе запас продовольствия и дрова для огня, но темпа не сбавляли и отмахивали за день по тридцать верст, а то и больше. Или годы берут свое? Нет, он еще не стар, только-только перевалило за сорок. Сила есть, и тело пока не подводит. Просто отвык от маршей, от напряжения. Ничего, надо только отдохнуть и идти дальше. Он в империи, а значит – самое страшное позади.

Актар подкрепил силы высушенным сыром и солониной. Запил студеной водой и позволил себе немного полежать, закинув ноги на ствол дерева.

Едва не сморил сон, но цензор резво вскочил на ноги, сделал несколько махов руками и быстро собрал вещи. Он прошел деревья и кустарник, вышел на открытое место и… увидел вдалеке невысокую стену, окружавшую дома и строения. Хардар!

До него было меньше пяти верст. Между деревьями и хардаром поле, левее текла мелкая речка, один из притоков Норты.

Здесь он никогда не бывал, знал только, что Гезых дальше на полночь, а на закате Нойда, но до него далеко. Идти следует к Гезыху, и лучше не идти, а ехать. Если ему повезет, и он возьмет в хардаре лошадь.

…Не повезло. Полоса удачи закончилась. Когда цензор пришел в хардар, его встретили угрюмые лица жителей и топоры в их руках. На гостя смотрели неласково, но все же не прогнали. Нехотя рассказали, что вчера под вечер к ним нагрянули шустрилы, убили трех человек, остальных заперли в домах. Взяли двух девок и двух замужних женщин, надругались, разграбили два дома, вытащили припасы, свели двух коней. И пригрозили перерезать всех, если кто посмеет бежать за помощью.

Вот и сидят все здесь, трясутся и думают, как быть. И в город надо доложить, и страшно. А ну как шустрилы вернутся?!

Актар выругался, с досады плюнул и проклял разбойников. Вернулся домой, нечего сказать! Всегда ненавидел шустрил, а теперь тем более. И куда пристав с брантерами смотрят?

Но делать нечего, надо идти дальше и как можно быстрее.

– Далеко до другого хардара?

Глава семьи, дородный мужик с перевязанной грудью и разбитым лицом махнул рукой.

– Верст шесть на полночь. Там холмы, за ними хардар Волтура. Большой хардар. К ним-то шустрилы побоятся лезть.

– А чего же брантеры? Куда смотрят? – зло спросил Актар.

– А чего они? Ездят тут… Видели недавно. Может, кого и поймали. Нам-то не скажут.

Актар махнул рукой, нашел с кем говорить!

– Ладно. Мясо вяленое есть и хлеб? Не все же у вас забрали.

Забрали и впрямь не все. На самом деле мало. Если бы лошадей не свели, можно сказать, легко отделались. Девок вот, да, снасильничали, но не убили. Ну и погибли трое, тоже плохо.

Актар дал мужику серебряную монетку, взамен ему натаскали целый мешок еды, большую флягу воды, дали новую небеленую тунику и тонкий кожаный ремешок.

Глава семейства подсказал, как говорить с хозяином другого хардара, посоветовал шепнуть пару слов от него, мол, пусть примет хорошо и уважит просьбу.

С этим напутствием Актар и продолжил путь. Но теперь шел осторожнее. Раз в здешних местах шалят шустрилы, стоит опасаться их всерьез. И зачем только брантерам деньги платят, если они позволяют нападать на поселения?

Неприятное чувство вновь посетило его на полпути к хардару. Актар даже остановился и некоторое время зорко смотрел по сторонам, но ничего опасного не обнаружил. Впрочем, он вообще ничего и никого не обнаружил. В это время года в отдаленных, затерянных местах редко кто выезжает за пределы поселений. Только немногочисленные торговцы, воинские патрули, брантеры и… шустрилы. Ближе к городам движение более оживленное, но здесь встретить даже одного путника уже событие.

Открытая местность сменилась редколесьем, перед глазами стали чаще возникать небольшие холмы, покрытые густым кустарником. Актар даже углядел стремительный силуэт мелкого хищника, мелькавший среди холмов.

В лесу цензор и сделал новую остановку, перекусил, а потом, посмеиваясь над самим собой, залез на отдельно стоящее дерево и довольно долго рассматривал оттуда округу. Увидел хардар, действительно большой, с двумя десятками домов и небольших строений. И стену разглядел, непривычно высокую, и ворота, составленные из толстых досок, оббитых железом. Настоящая крепость, блокгауз, какие он видел в доминингах. Видимо, обитатели хардара привыкли защищать себя сами от шустрил и прочих лихих людей.

Больше ничего интересного Актар не заметил. Ни путников в поле, ни всадников на дороге. Пусто, тихо и спокойно.

Странным образом эта пустота тревожила цензора. Почему? Он не знал. Но чувствовал себя не очень хорошо. Один знакомый врачеватель как-то сказал, что в человеке есть невидимые струны, которые ощущают все гораздо более чутко, чем сами люди. И когда что-то эти струны тревожит, они гудят.

Врал, наверное, старик – а может, и нет. Никаких струн Актар не ощущал, а вот неуютное нытье почти что слышал.

Против ожидания хардар встретил гостя приветливо. Хозяин Волтур – рослый мужчина лет пятидесяти, с непривычно длинной бородой, какие можно увидеть в доминингах, но не в империи, широкоплечий, статный, одетый в добротный стеганый зипун, в тунике из плотного льна, в штанах тоже из льна. На ногах короткие кожаные сапожки с небольшим каблуком. На голове подбитый мехом колпак. Он сам вышел к воротам, сам открыл их и пустил цензора внутрь.

Причина столь смелого поступка объяснялась легко. Местные жители видели, что гость один и явно не простой человек. Простой бы не носил на бедре меч.

Впрочем, была и еще одна причина гостеприимства – топорик с короткой рукоятью, что висел на ремне Волтура, и нож в ножнах. И пятеро молодых парней во дворе, тоже с топориками и ножами. У одного даже рогатина. Да, шустрил здесь встретит хороший отпор.