Он потянул из ножен фальшион. Белош отступил, его лицо пошло пятнами, а рука побелела от напряжения, но топор так и не покинул петлю.

– Мы отбились и ушли… Нас было мало. А пятеро погибли от стрел этих нечестивых луков, что несли варвары.

– Войско варваров огромно. Они всюду, – опять заговорил Радин. – Воевать с ними малыми силами нельзя. Это смерть!

– Это честь – погибнуть за свою землю и за сюзерена! – напыщенно произнес Степан. – Только трус бежит без боя!

За подобные слова любой дворянин должен мстить, но Радин и Белош только бледнели и скрипели зубами. Двое других беглецов – простые воины – опустили головы и почти не дышали.

– Вы бежали одни? – сменил я тему, видя, что дворяне доведены до кондиции и от ярости и ненависти не способны на вранье.

Радин первым справился с собой, отпустил рукоятку топора и перестал катать желваки на скулах.

– Да! – выдавил он. – Мы успели дойти до кордона, а за нами по пятам шли варвары. Мы потеряли еще троих.

– И перешли кордон? А потом?

– Мы встретили воинов императора. Они говорили с нами, спрашивали. Мы рассказали все. А потом воины…

– Потом вас пропустили, – перебил я его.

О приказе разрешать беглецам из доминингов следовать в глубь империи мы знали. Личное распоряжение префекта, разосланное специальными гонцами. К слову, верный шаг, беглецы – источник информации, а происходящее у соседей всегда важно. Тем более после того, как туда вторглись страшные варвары.

Правда, за все время кордон перешли не больше трех десятков человек. И только в последние дни поток возрос. Вчера два десятка, сегодня вот полтора. А завтра, пожалуй, никого и не будет. Хординги перекроют границу и выставят посты. Во всяком случае, так сказал Бердин. А он зря утверждать не станет. Значит, Актар среди этой последней партии.

Мы уже сравнили физиономии беглецов с описанием цензора и никого похожего не нашли. И все же…

– Где вы перешли кордон?

– У… у холма. Там ровная дорога, слева низина.

– Так… Ясно. Когда это было?

– На рассвете. Ночь мы переждали в шалаше, в лесу.

Значит, у холма. Да, место там удобное, сухое, можно пройти и в распутицу. И что в шалаше ночевали, достоверно. Сделать навес из сучьев и перекрыть его ветками в доминингах может даже младенец. В подводе наверняка есть один-два рулона сшитых шкур, накрыть таким поверх настила – и никакой дождь не проникнет внутрь.

– Утром, когда шли к холму, и после него… следов не видели? Человеческих, лошадиных?

Дворяне переглянулись. Видимо, на заставе такого вопроса им не задавали.

– У холма, – после паузы ответил Радин, – возле кустарника были следы. Размытые. Кто-то топтался там. Лошади, люди…

– А после никого не видели?

– Нет. Ни людей, ни следов.

– Ага.

Я дал знак Русу и тот подъехал к подводе. Взмахом ладони согнал воинов. Те покосились на дворян, но хозяева молчали. Уже поняли, что качать права здесь бестолку. Не дома.

Рус нагнулся, откинул край серой ткани. На дне повозки лежали несколько мешков, два топора, запасное колесо, явно снятое с другой повозки, бурдюк с водой. Рядом и впрямь был рулон из сшитых шкур – сшивок, как здесь называли.

Нам вещи беглецов по барабану, главное, чтобы никто не прятался.

– Вижу, вы говорите правду, – продолжил я, отвлекая беглецов от обыска и несколько успокаивая, – Вы можете проехать дальше, к городу Гезыху. До него двадцать верст.

На лицах Радина и Белоша проступило облегчение. Я кивнул и чуть сгустил голос:

– Да. Но прежде… О чем вас спрашивали на заставе?

Когда показали пряник, а потом спросили, что говорили посторонние люди, как-то не возникает желания врать. Ибо пряник может уступить место кнуту. А беглецам сейчас позарез нужна уверенность, что долгий и тяжелый путь близок к завершению. С них уже хватит.

– Они… Спрашивали, кто напал, зачем, что мы видели. Кого встречали. – Радин пожал плечами и позволили себе едва заметную усмешку. – Как и вы. Но их больше интересовало, не идет ли кто следом.

– А следом никто не шел?

– Нет. Мы не видели.

Рус разогнулся, посмотрел на меня и мотнул головой. Чисто. Признаков пребывания человека нет. Никто не лежал в повозке под тканью, не обустраивал под себя вещи. А это главное.

– Что ж… – Я задумался.

Причин останавливать беглецов нет. Пустышка. Ничего такого о хордингах они сказать не могут, кроме того, что их много и они всюду. Вот пусть и говорят хоть приставу, хоть префекту, хоть всем подряд. Раз император двинул сюда резервы, в Скратисе и так знают о вторжении.

– Что ж… Можете ехать. Гезых в двадцати верстах, это я уже говорил. На дороге спокойно, но топоры держите под рукой. Здесь еще есть шайки бандитов. Отдохнуть можете в хардарах. Серебро есть?

Дворяне замялись, я хмыкнул и махнул рукой.

– Мне ваше богатство не нужно. Просто вы должны чем-то расплатиться.

На лице Радина отразилась досада и я нахмурил брови:

– Легионеры потребовали с вас плату? Ну?!

Мой голос стал жестоким и дворянин невольно вздрогнул.

– Мы… мы поблагодарили воинов императора за то, что они дали нам проехать. Это подношение…

– Сколько они у вас взяли? – еще более строгим голосом спросил я.

Радин глянул на Белоша и неохотно ответил:

– Два шиная.

– Ого!

Легионеры, конечно, охренели, обирать беглецов – верх подлости. Префект специально указывал стратиону, чтобы его воины не смели трогать беженцев. Но, видимо, командир легиона не довел приказ до своих людей. Или те на этот приказ начхали. Как всегда, на местах, особенно в глуши, кто сильнее, тот и прав.

Да, ребятишки на заставе оборзели. Но это плюс. Мы, конечно, преподнесем историю приставу как нашу заслугу в деле борьбы с коррупцией, а префект получит лишний козырь против стратиона. И нам плюсик – бдим!

Я достал из кожаного кошеля два серебряных шиная, бросил их одному из воинов. Радину бросать не стал, нельзя унижать дворянина подачкой.

– Виновные будут наказаны, а мы возвращаем взятое. Езжайте.

Последнее, что я увидел, – изумленное лицо Радина. Не ожидал дворянчик такого. Но теперь будет помнить добро и в случае чего о нас ничего плохого не скажет.

– Навестим легионеров? – усмехнулся Рус, когда мы отъехали от места встречи.

– Может быть. Но потом. А пока надо проверить дорогу.

– Думаешь, отдадут?

Я покосился на Руса, на губах того играла улыбка. Легионеров, равно как и прочих мздоимцев и ленивых служак, он не любил и при случае навалял бы им люлей. Но связываться с армией еще не время. Да и не наша это забота. Придет срок, и заставы будут захвачены диверсантами и разведчиками хордингов. А сейчас мы вроде как союзники.