Через пару недель Михаил нашел покупателя и продал сгоревшийресторан по бросовой цене. Мы по-домашнему тихо «отметили» это событие,старательно избегая разговоров о том, что было мне когда-то так дорого.

На следующий день мы поехали на пикник, который устраивалитоварищи моего супруга. Я никогда не любила такие мероприятия и с удовольствиемосталась бы дома, но Михаил настоял на том, чтобы мы поехали вместе.

– Верочка, все будут с женами, неудобно… – шепнул он мнеперед сном.

Из собравшихся я знала только Савелия. Слегка приобняв меня,он сказал:

– Не обращай ни на кого внимания. У наших баб челюсти отзависти отвисли.

Улыбнувшись, я дружелюбно подмигнула ему. Мужчины, свободнорасположившись в раскладных шезлонгах, обсуждали вопросы, связанные с работой.Женщины накрывали на «стол», расстелив скатерть под раскидистой березой.Растянувшись на траве, я наблюдала за тем, как они достают из сумок кастрюльки,чистят яйца, делают салаты, режут колбасу и сыр.

Из-за туч выглянуло солнце. Стянув через голову толстыйсвитер, я осталась в полупрозрачной блузке, сквозь которую просвечивалбюстгальтер.

– Смотри, она разделась специально, чтобы наши мужики на неепялились, – сказала та, что была толще и выше всех.

– Я разделась потому, что мне жарко, – повернувшись к ней,сказала я. – А ваши мужчины меня совсем не интересуют. Можете не переживать.

Гром-баба обиженно отвернулась.

– А правда, что Михаил привез вас из-за границы? – натянутоулыбнувшись, спросила густо накрашенная блондинка лет тридцати пяти.

– Правда, – вызывающе ответила я.

– А правда, что он подцепил вас в каком-то борделе? Говорят,вы там работали.

– Вас неправильно информировали. – Спокойствие мое было наисходе. – Михаил подцепил меня не в борделе, а в ресторане, где я пела.

– Так вы певица? – сморщилась гром-баба.

– Можно сказать и так. Простите, а кем вы были до того, каквышли замуж?

– Никем… – растерялась та, – обычной девушкой…

– А я вот никогда не была обычной девушкой, я всегда быланеобычной. Наверное, поэтому я и нравлюсь мужчинам.

Накинув свитер на плечи, я встала и пошла к реке. Черезнесколько минут к реке спустился Савелий и сел рядом.

– Тебя кто-нибудь обидел? – осторожно спросил он.

– Разве меня можно обидеть? – улыбнулась я. – Просто мне ужепорядком поднадоели эти клухи с кастрюлями. Каждая хочет знать, кто я и какпознакомилась со своим мужем.

– Не обращай внимания.

– Стараюсь, но у меня ничего не получается.

– А-а! – раздался вдруг чей-то отчаянный вскрик. Вслед заним послышались выстрелы. Вздрогнув, я посмотрела на Савелия. Савелий вскочил,достал из кармана пистолет и, бросив на меня растерянный взгляд, приказал:

– Сиди здесь и не вздумай высовываться! Я сбегаю и посмотрю,что там стряслось.

– Я не буду тут сидеть, – приподнялась я.

– Сиди, я кому сказал!

– Это ты своей жене говори, а мне ничего говорить не надо.Плевать я хотела на твои слова!

Савелий, вздохнув, взял меня за руку и потащил по кручевверх. Спрятавшись за столетним дубом, мы с ужасом наблюдали за тем, как люди вчерных масках с автоматами в руках, встав в ряд, расстреливали тех, ктонаходился на поляне. Я хотела закричать, но Савелий, закрыв мой рот потнойладонью, не дал произнести ни звука. Закончив стрелять, бандиты сели в «тойоту»с забрызганными грязью номерами и уехали. Переждав минут пять, мы вышли изукрытия. Посреди поляны лежала гром-баба. Рот ее был открыт, глаза смотрели куда-товдаль… Рядом с ней лежал надкушенный пирожок, который она, видимо, собираласьсъесть.

– Катерина, что ж ты так? – прошептал Савелий, опускаясьперед ней на колени.

Мой муж лежал у джипа и громко стонал. В руке его былпистолет. Из простреленного плеча, пульсируя, шла кровь. Схватив валявшеесянеподалеку полотенце, я быстро перевязала рану и, повернувшись к Савелию,произнесла:

– Михаил жив! Его нужно срочно отвезти в больницу. Он безсознания. Давай поищем, может, еще кто-нибудь уцелел.

Убитых оказалось трое, две женщины и один мужчина. Всеостальные, к счастью, были живы. Погрузив их в машину, мы поехали в больницу.

На тряской дороге мой муж пришел в себя.

– Верочка, ты как? – приподняв голову, спросил он и,схватившись за плечо, глухо застонал.

– Все в порядке, милый! Потерпи немножко, – улыбнулась я,выжимая из джипа максимально возможную скорость. – Савелий твой жену потерял, амне, как видишь, повезло…

Оставив Михаила и других раненых в приемном покое, мывернулись на поляну. Савелий достал сотовый телефон и вызвал милицию. Погладивжену по слипшимся от крови волосам, он закрыл ей глаза и приглушенным голосомсказал:

– Знаешь, Вера, при жизни я ее не сильно жаловал. Ругался попустякам, изменял при каждом удобном случае, а теперь вот жалею об этом…

Милиция приехала примерно через час. Угрюмый майор в мятомкителе записал наши показания. Убитых увезли.

Ближе к вечеру, вымотанные вконец, мы наконец добрались добольницы. Михаила уже прооперировали. Жизнь его была вне опасности. Узнав обэтом, я разревелась, как девчонка, размазывая по щекам потекшую тушь.

– Верочка, перестань, – неумело захлопотал вокруг меняСавелий. – Хочешь, я отвезу тебя в бар? Выпьем текилу, Катерину мою помянем, заМишкино здоровье рюмочку поднимем…

– Хочу, – прерывисто вздохнула я. – Вези меня куда угодно,только не оставляй одну!

Народу в баре было мало.

– Мы счастливчики, – залпом выпив текилу, сказал Савелий. –Нас даже не задело… Это все благодаря тебе.

– А я-то тут при чем?

– Ты вовремя спустилась к реке.

– Просто женщины на меня набросились… А зачем ты пошел замной?

Савелий, покраснев, опустил глаза.

– Я тебя люблю, Вера…

– Что? – во все глаза уставилась я на него.

– Я тебя люблю, – повторил он.