лицо парня не выражало никаких чувств, словно ничего и не произошло, словно небыло сверкающей богини, небыло противостояния с ней и голоса самого солнца из великого «неоткуда». Ответ его прозвучал спокойно и устало:

– Я не верю тебе, Мор. Не сотрясай просто так воздух пустыми клятвами. Показывай, куда надо идти. У меня нет времени. – Он отвернулся и пошел прочь от застывшего в недоумении кромочника. Тот подождал немного, и словно очнувшись, догнал воина и молча покатился рядом у ног, уже не убегая вперед, и лишь показывая направление.

Ближе к вечеру пришли в березовую рощу. Светлый воздушный лес, на фоне медленно темнеющих гор, белые мерно покачивающиеся от легкого, теплого, летнего ветерка стволы деревьев, все вроде бы как обычно, но что-то не так. Скорбь чувствуется в идеалистической картине. Тревога витает в воздухе. Федор почувствовал это сразу. Такого с ним никогда еще небыло. Что-то изменилось в последнее время. Изменилось само восприятие им окружающего мира. Он не понимал, что это такое, пытался разобраться, копаясь в душе, но ничего не получалось. Он с тревогой огляделся.

– Что?.. Чувствуешь?.. – Усмехнулся Коломрак. – На то ты и богатырь – человек с богом в душе, с триединым, в сущности. Это только вы людишки думаете, что богатырь, это только воин сильный да непобедимый, мышцей могучей-наделенный, а на самом то деле богатырь— это тот, кто видит истину, кто бога чувствует, в этом его главная сила и мощь. Поймешь еще, что к чему. А сейчас иди в глубь рощи, и позови мавку, скажи ей, что от сестер привет привез, и что в беде ее помочь сможешь. Да коня тут оставь, без надобности он там. Только нервничать будет да мешать.

Федор привязал Чепрака к ближайшему дереву, и пошел. С каждым шагом напряжение росло, появилось легкое ощущение тревоги, но не его, кого-то другого, невидимого, оно витало в воздухе, и нарастало все сильнее и сильнее, чем дальше он заходил в лес. Когда это чувство стало невыносимым он позвал.

– Березения. Я привез тебе вести от сестер, они беспокоятся. Они прислали меня, чтобы я помог в твоей беде. Выйди, поговори со мной.

Легкий ветерок, словно вздох пронесся по кронам, воздух задрожал, пробежав мелкой рябью, и из ствола, напротив, вышла девушка с грустными голубыми глазами. Материализовалась легким облачком из белоснежного дерева. Изможденное лицо и капельки слез, с слегка зеленоватым отливом, в уголках глаз, будто кричавшие о ее горе застыли на длинных светлых ресницах. Легкая полупрозрачная шаль, прикрывающая белоснежное обнаженное тело, слегка колыхалось на ветру, играя крапинками березового рисунка, а неуложенные пряди белокурых волос, спадающих на оголенные плечи, придавали аристократическому лицу своеобразный шарм домашнего уюта и ласки. Она была прекрасна.

– Кто ты, богатырь, сумевший поговорить с навьи и остаться в живых? – Голос ее прозвучал трелью весеннего ручейка. – Сестры никого не выпускают из своей пещеры, они озлоблены на этот мир.

– Я Федогран. Мне нужна «Слеза Морены», которую охраняют твои сестры, и еще, у них в заложниках остались мои друзья. Я должен выполнить требование твоих сестер: «Помочь тебе», чтобы получить, то, что ищу, и освободить дорогих мне людей.

– Помочь? – Она задумалась и горько вздохнула, смахнув слезу. – Тебе не справится с «Червем Сумрака», подтачивающим мои корни.

– Почему бы не попробовать? Нельзя же вот так вот сразу опускать руки.

– Ты просто погибнешь.

– Я уже столько раз умирал, в последнее время, что привык к этому. Один раз больше, один меньше, да и выбора у меня нет. Или, попробовать помочь тебе, или уйти, и всю жизнь мучаться позором, осознавая, что мог спасти друзей, но струсил и сбежал. – Он улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. – Можно нескромный вопрос? – Березения кивнула. – Почему вы такие разные с сестрами?

Она задумалась, внимательно посмотрела ему в глаза, вздохнула, видимо споря внутри себя со своими сомнениями:

– Почему бы, собственно, нет. – Прозвучал ее грустный голос.

– Мы жили в одном горном селении на краю высокого водопада, роняющего свои вода на острые отточенные временем скалы. Четыре сестры, рожденные в один день. Две черноволосые близняшки Наина и Полуна, и две их полные противоположности белокурые Сола и я – Березения. Четыре противоположности. В нашей деревне коров водил на пастбище молодой статный парень Лель. Он всегда проходил мимо нашего дома, и надо же было такому случиться, что мы, четыре сестры влюбились в него одновременно. Это было какое-то наваждение. Мы, как дуры, лезли из кожи, пытаясь привлечь его внимание, соревновались в нарядах, в прическах, даже дрались друг с другом, споря, кто из нас краше. Но он не обращал на нас никакого внимания. Он любил другую – приемную дочку кузнеца Снегуру.

У них все шло к свадьбе, а мы бесились от осознания этого, и ненавидели все сильнее и сильнее соперницу. Кому пришло первой в голову мысль обратится к ведьме я уже не помню, такое ощущение, что мы одновременно высказали такое предложение, и одновременно его поддержали. Ягира словно знала о наших намерениях заранее, и встретила нас на пороге своей избы с нескрываемой злорадной улыбкой на губах. Она пригласила нас в дом, заботливо напоила чаем, внимательно выслушала кивая головой и сочувствуя, дала маленький кулечек, с порошком без запах и вкуса. Рассказала, что это отворотное зелье, которое надо подмешать в чарку невесты с обрядовым медом, который та должна выпить, перед тем как сказать жениху заветное: «Да» и стать перед богами и людьми его законной женой. Выпив зелье, девушка обязательно откажет парню, а тот в отместку немедленно выберет одну из нас и тут же возьмет в жены. Какие же мы были дуры.

Незаметно подмешав в чарку порошок, мы заняли первые места в свадебной процессии, и стали ждать результата, сгорая от нетерпения, и поглядывая друг на друга с нескрываемым превосходством, думая, что сейчас отвергнутый жених выберет именно ее.

И вот этот момент наступил. Волхв, восхвалив Ладу покровительницу семьи и детей, протянул чашу Снегурке. Та поклонилась ему в ноги, согласно древнего ритуала, взяла чашу, улыбнулась жениху, и сделала глоток. Мы перестали дышать в ожидании, но она не отказалась от замужества, она умерла, упала на землю, а ей на грудь рухнул, рыдая Лель, и тоже затих. Сердце парня не выдержало, слишком сильна была его любовь.

– Я слышал совсем другую историю о Снегурочке. – Задумчиво произнес Федор, когда девушка прервала рассказ.

– Людям свойственно искажать правду. – Горько вздохнула она и продолжила:

– Мы в ужасе осознали, что только, что натворили своей злобной ревностью, и бросились