– Постойте, но откуда вы знали, что он обязательно уйдет?

– Козлик был изрядно навеселе, а в бутылке, которую он случайно опрокинул, когда присаживался к костру, не осталось ни капли. Пьяный зверь, испытывая сильное волнение, обязательно захочет приложиться к бутылке. Так, собственно, и произошло. Выпивку он хранил где-то в укромном месте – в шалаше, как я успел заметить, ее не было. Так что времени его отсутствия нам хватило, чтобы обыскать шалаш, где мы и обнаружили лук, стрелы и еще вот этот нож.

Шерлок Зай вытащил из-за спины тяжелый ножик с деревянной ручкой.

– Тем самым мы с вами лишили енота оружия. Оставалось лишь дождаться возвращения Проционе, почему я и просил вас не шуметь, ожидая, когда он заберется в шалаш в поисках оружия.

– Но вы ничего не говорили о ноже! – возмутился я, невольно заглядевшись на широкое отполированное лезвие. Оно гипнотически бликовало в лучах утреннего солнца, струящихся сквозь распахнутое настежь окно.

– Простите, Уотерсон, но вы и без того были изрядно напуганы, и я решил не демонстрировать вам крайне опасного предмета. Я предполагал, что в запале вы можете выкинуть какой-нибудь номер навроде стрельбы из лука, о котором потом будете ужасно сожалеть.

– Прошу вас, не напоминайте мне об этом прискорбном эпизоде, – недовольно проворчал я, отворачивая клюв. – Меня до сих пор пробирает дрожь, стоит мне лишь вспомнить о нем.

– Поэтому-то я и не рискнул демонстрировать вам столь грозное оружие. Но не отчаивайтесь, дорогой Уотерсон. Ваши действия, в конце концов, привели к положительному результату – преступник схвачен и водворен в тюрьму.

– Козлика жалко, – вздохнул я, уткнувшись взглядом в пол. – Дурак, а все же.

– Не сочтите меня слишком жестоким, но он получил то, к чему стремился, не правда ли?

С этим трудно было не согласиться.

– В полиции вы ничего не сказали ни о берлоге, ни о козле, ни о белке с волком. Почему? – спросил я.

– А зачем? Козлика все равно не вернешь. Проционе – так тот и так за решеткой. Что же касается волка с белкой, то все случившееся пусть останется на их совести – я им не судья. – Шерлок Зай нагнулся вперед, протягивая лапу с трубкой к камину, выколотил из нее пепел об решетку и задумчиво принялся скрести нагар в трубке кончиком ножа.

Я не нашелся что на это ответить. Да и нужно ли, собственно?..

– …Простите, миссис Бобрио, но я не занимаюсь семейными делами, – донеслось до моих ушей снизу, из гостиной. Я как раз делал уборку в своей комнате, когда Шерлок Зай отказал очередной расфуфыренной особе. – Если вашему мужу нравится грызть мебель, то что же я могу поделать?!

– Но я не могу поймать его за этим занятием! Он все валит на каких-то тер… термитов, вот! Я даже не знаю, что они такое. Вы должны – нет! – просто обязаны мне помочь!

– Миссис Бобрио! Я никому и ничем не обязан. И еще раз повторяю: я не частный детектив с фотокамерой, готовый с головой влезть туда, куда ни одно приличное животное ни в жизнь свой нос не сунет, а сыщик, и не занимаюсь внутрисемейными дрязгами. Порчей личного имущества занимается полиция, поэтому рекомендую вам обратиться именно туда.

– Но…

– Миссис Бобрио, я категорически протестую против ваших «но» и прошу меня, наконец, оставить в покое! Мне очень жаль. Всего вам доброго!

– Фи!

Скрипнул по полу ножками резко отодвинутый стул, открылась и закрылась, хлопнув, входная дверь, и в доме воцарилась долгожданная тишина.

– Нет, ну это же надо! – спустя некоторое время возмущенно воскликнул Шерлок Зай. – Господи, как мне надоели напыщенные дуры: то колечко у них под кровать закатилось, то очки на лбу второй день сыскать не могут, то муж мебель грызет. Вы слышали, Уотерсон?!

– Да-да, совершенно с вами согласен, – откликнулся я, хорошенько взбивая подушку.

– И ведь ни одного приличного дела!

– Вы, как всегда, правы, дорогой Шерлок, – я полюбовался на дело крыльев своих и спустился вниз.

Шерлок Зай сидел в кресле у камина, дымя трубкой, и бросал в криво нарисованную мелом на стене мишень самодельные дротики. Вид у него был унылый, если не сказать вовсе убитый. Дел, достойного его, действительно давно не попадалось, и сыщик изнывал от скуки.

– Вам не мешало бы развеяться, – заметил я и обратил внимание, что утренние газеты до сих пор лежат на столе, как я их оставил. – Вы бы прессу, что ли, почитали.

– Да-да, – рассеянно пробормотал Шерлок Зай, метясь дротиком. – У одного украли шишки, другому наступили на лапу, третьему поставили фингал. Полиция в очередной раз отличилась, а цены на семечки подскочили из-за тайфуна в Химерике.

– Разве вы их уже читали?

– Нет, но это и так ясно. Изо дня в день одно и то же. Мир, мой друг, определенно сошел с ума! – воскликнул Шерлок Зай и метнул дротик. Тот пролетел через полкомнаты и вонзился в подоконник в метре от мишени. Сыщик потянулся за следующим.

– Вы правы, это не газета, а вестник страшилок. Но таковы уж газетчики.

– Дело, дорогой Уотерсон, не только в них. Дело в зверье, которому как воздух требуется все самое гадкое и отвратительное, чтобы было, о чем почесать языками.

– По-моему, вы несколько сгущаете краски. Скорее, это погоня за громкими репортажами и борьба за читателя.

– Вот видите! Вы сами сказали: читателя. Читатель нынче –тяжкая работа. Разве может нормальный зверь читать такое, не опасаясь повредить психику?

Следующий дротик впился в потолочную балку.

– Вот черт! – выругался Шерлок Зай и ощупал лапой пустую тарелочку, в которой ранее лежали дротики. Вставать и выдергивать их из стены ему явно не хотелось, и он отмахнулся от пустой забавы, уставившись в огонь.

И тут в дверь постучали, тихонько так, словно сомневаясь. Шерлок Зай повел ушами, но не обернулся.

– Кто бы это мог быть? – удивился я. Гостей у нас на сегодня больше не предвиделось, насколько я был в курсе.

– Медведь, – сказал Шерлок Зай. – Верно, пчел в ульях недосчитался. Пошлите его к черту, дорогой Уотерсон.

Посылать медведя к черту мне вовсе не хотелось – вроде бы не за что, да и небезопасно, если честно. К тому же кто его знает, что ему понадобилось – вдруг какое стоящее дело наклюнулось?

– Давайте сделаем так: я открою, а уж вы лично пошлете его туда, куда посчитаете нужным, – ответил я другу, приближаясь к входной двери.

– Поступайте, как знаете, – безразличным тоном произнес Шерлок Зай, попыхивая трубкой и недовольно шевеля ушами.

Я распахнул дверь.

На пороге мялся, переступая с лапы на лапу, огромный бурый медведь. Он взволнованно умывал передние лапы и в сомнении поглядывал на меня бусинками глаз, прятавшимися под лохматыми бровями. Был он высок, силен и давно не мыт. Свалявшийся комками мех издавал неприятный, резкий запах, но я заставил себя не реагировать на подобную нечистоплотность.