Кассиди посмотрел на шефа, вложив всю силу убеждения в свой взгляд.

— Я не собираюсь подводить тебя. Тони, потому что в этом случае я подвел бы и самого себя. Клянусь, что я предъявлю убийцу Уайлда, независимо от того, кто им окажется.

Краудер закусил губу.

— Хорошо, дам тебе еще пару недель, — раздраженно сказал он. — Но считай, что над головой твоей висит дамоклов меч.

— Я понимаю. — Теперь, когда дело было улажено, Кассиди не видел причины задерживаться. Они оба почувствовали бы себя неловко, начни он рассыпаться в благодарностях.

Он направился к двери, но Краудер остановил его:

— Кассиди, я должен спросить тебя. Если ты найдешь то недостающее звено, которое неопровержимо связывает Клэр Лоран с убийством, не возникнет ли у тебя проблемы с вынесением обвинения, которое будет означать пожизненное заключение?

Кассиди мысленно обратился к своему сердцу, но ответ он уже знал заранее.

— Можешь не сомневаться. Я буду действовать без малейших колебаний.

Кассиди вышел из здания прокуратуры и, перейдя улицу, оказался в комиссариате полиции. Говард Гленн сидел за обшарпанным, замызганным столом, откинувшись на вращающемся стуле; между его ухом и плечом была зажата телефонная трубка. Кассиди остановился у самого края стола, устремив пронизывающий взгляд на Гленна.

— Мы потом поговорим, — сказал в трубку Гленн и положил ее.

— В следующий раз, если у тебя возникнут претензии ко мне, не распускай сплетен. Поговорим сразу как мужчина с мужчиной. Я уж окажу тебе такую любезность.

— Я подумал, что мой шеф…

— Ты ошибся, — грубо оборвал его Кассили. — Я вполне владею своими чувствами, поступками, и словами, и ситуацией в целом, и меня бесит, что ты осмеливаешься связывать мне руки. Впредь этого не делай. Если у тебя есть ко мне какие-то претензии, давай выкладывай их сейчас.

Гленн, внимательно изучая Кассили, гонял сигарету из угла в угол рта.

— Нет претензий.

— Превосходно. — Кассиди взглянул на свои часы. — Уже почти полдень. После обеда встретимся в моем офисе и обсудим наши дальнейшие шаги.

Клэр мыла посуду после ужина, когда вдруг раздался крик Мэри Кэтрин. Бросив губку, Клэр кинулась из кухни в гостиную. Мэри Кэтрин сидела в кресле, держа в руках вечерний выпуск «Тайме пикайюн». В лице ее не было ни кровинки. Руки дрожали.

— Мама! — в тревоге вскрикнула Клэр. — Что с тобой? — Она бросилась к Мэри Кэтрин, подхватив газету, выскользнувшую из безжизненных пальцев матери. — Боже мой, — прошептала Клэр, прочитав лишь несколько строк первой полосы. Она тяжело опустилась на подлокотник кресла.

— Мистер Кассиди в самом деле думает, что ты убила преподобного Уайлда, Клэр?

— Он всего лишь выполняет свою работу, мама.

— Он целовал тебя?

— Какое это имеет значение? — горько произнесла Клэр. — В газете сказано, что целовал.

Мэри Кэтрин закрыла лицо руками.

— Во всем виновата я. За мои грехи расплачиваешься ты. Если бы я тогда не согрешила…

— Мама, прекрати это! — Клэр убрала с лица матери руки. — Ты была молода. Любила и отдала всю себя этой любви. Ты не была грешницей. Согрешили те, кто так обошелся с тобой.

— Но в газете сказано, что в силу своего воспитания ты стараешься соблазнить обвинителя, дабы уйти от ответственности. О, Клэр, прости меня. Я никогда не хотела, чтобы тебя судили за мои ошибки.

— Это, — сказала Клэр, ткнув пальцем в газету, — дело рук порочной, злобной, безнравственной женщины. Ариэль Уайлд пытается представить меня виновной, чтобы отвлечь внимание от себя. Миссис Уайлд не знает ни тебя, ни меня. Какое значение имеет то, что она думает о нас? Пусть делает все, что хочет. Но другие люди, мистер Кассиди…

На лице Мэри Кэтрин отразились ее душевные муки и отчаяние. Она вдруг быстро зашептала:

— Если бы только он пришел за мной, как обещал. Я была там вовремя, с вещами. Я уверена, что именно сегодня мы должны были встретиться. Но он не пришел, и…

— Послушай, мама. — Клэр поспешно опустилась на колени и взяла руки матери в свои. — Мне только что пришла в голову замечательная идея. Почему бы тебе не отправиться завтра с нами в Миссисипи?

— В Миссисипи?

— Да. Отдохнуть. Разве тебе не хотелось бы сменить на несколько дней обстановку? — Лицо Мэри Кэтрин постепенно прояснялось. Клэр продолжала:

— Гарри может поехать с тобой, чтобы тебе не было скучно, пока я работаю. Пожалуйста, поедем. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной.

Мэри Кэтрин засмущалась, словно робкая дурнушка, которую совершенно неожиданно пригласили на танец.

— Что ж, Клэр Луиз, если я в самом деле тебе так нужна там…

— Да, мама, нужна. — Клэр поднялась с колен и помогла встать Мэри Кэтрин. Незаметно она спрятала газету. — Начни отбирать вещи, которые бы ты хотела взять с собой. Я позову Гарри и попрошу ее переночевать у нас. Мы выезжаем рано утром. Я заказала фургон, так что места будет достаточно. Позавтракать остановимся где-нибудь по пути. О, это будет чудесная поездка! Мы с тобой уже целую вечность не путешествовали вместе.

— Да, вечность, — сказала Мэри Кэтрин, направляясь в свою комнату. — Я возьму с собой новое вечернее платье.

— Обязательно. Тебе так идет этот оттенок голубого. Как только Мэри Кэтрин исчезла в своей комнате, Клэр схватила газету и стала читать оскорбительную статью о себе. Все написанное было, конечно, сущим вздором, но тем не менее в глазах читателей Клэр Лоран, издатель скандального каталога «Французский шелк», представала развязной особой, пытающейся соблазнить сыщика, чтобы избежать приговора за совершенное убийство.

Клэр попыталась связаться с Кассиди по телефону, но безуспешно. Немного поостыв, она рассудила, что, пожалуй, лучше ей с ним не говорить сейчас. Ему дурная новость тоже не создаст хорошего настроения. Лучше справляться со сложившейся ситуацией в одиночку, дабы не возбуждать азарта Ариэль.

Как только приехала Гарри, Клэр оставила их с Мэри Кэтрин укладывать багаж, а сама спустилась в рабочую студию позвонить в Нью-Йорк. Она застала своего юриста уже на выходе из дома, тем не менее он терпеливо выслушал ее, пока она зачитывала ему выдержки из газетной статьи.

— Я предупредила Ариэль Уайлд, чтобы она прекратила клевету в мой адрес, — сказала Клэр, закончив читать. — Но она словно дразнит меня, подталкивая к тому, чтобы я подала на нее в суд.

— Вот это-то меня и беспокоит, — сказал юрист. — Ариэль хочет продолжать вражду с тобой, извлекая при этом максимум рекламы. Она ничего не теряет, преследуя свои цели. Ты же, насколько мне известно, питаешь отвращение к подобного рода известности. Если только твое отношение к этому не изменилось и ты не хочешь, чтобы твоя личная жизнь выставлялась на всеобщее обозрение…