Ники всю правду, она никогда не простит мне те страдания, которые я причинил ей.

Она обещала мне неделю. Я сумел разрушить всё значительно раньше.

Боль от этого осознания тупой иглой засела в сердце, погружаясь всё глубже и глубже, угрожая со временем полностью уничтожить меня. И я даже не буду этому препятствовать. Но это будет потом, когда я исполню свой долг, предотвращу переворот и кровопролитие, и смогу позволить себе думать о том, что мог бы иметь, но безвозвратно потерял.

Сейчас же мне нужно сосредоточиться на деле.

− Что с янгардой? Вычислил предателей среди своих яншар? – спрашиваю, заставив себя отодвинуть мысли о Ники на потом.

− У меня несколько подозреваемых… − начинает Корим, и следующие полчаса мы проводим за подробным обсуждением наших действий и планов.

А когда он уходит, использовав портальный амулет, я зову братьев Гур и делаю то, что собирался. Отправляю их защищать девушку, чья жизнь для меня уже давно стала важнее собственной.

Глава 27

Уничтожив до основания все мои чаянья и надежды, Тайрэн попытался как-то сгладить ситуацию. Обнял меня и долго держал в своих объятиях, утешая и успокаивая. Чувствуя мои эмоции, он постарался найти слова, чтобы унять мою боль, убеждал, что Азим недостоин моих страданий, много ещё чего говорил… кажется… я не помню. Я тогда мало что могла соображать. И на следующий день тоже. И на следующий…

Мне было настолько больно, что я просто замкнулась в себе, почти прекратив реагировать на внешний мир. Вроде бы ходила, что-то делала, краем сознания замечала, что меня охраняют на каждом шагу, разговаривала с Раминой, братьями, племянниками, отвечала на вопросы Тая, а в душе разрасталась удушающая пустота, неотвратимо засасывающая меня, лишающая воли к жизни.

Весь мой мир оказался разрушенным до основания. Мою близняшку, половинку моей души, мою Софи, похитили из-за меня. А мужчина, которого я полюбила всем сердцем, оказался убийцей и предателем.

Я не верила. Разрывалась между доводами рассудка и своим глупым влюблённым сердцем, которое твердило, что это всё неправда. Я не могла понять. Как он мог? Как?!

Я же доверилась ему. Поверила, что он не такой. Всем сердцем поверила. Неужели всё это было обманом?

Если бы не тот факт, что Азим сбежал, я бы наверняка восстала против решения брата, нарушила его запрет и всё равно попыталась попасть в Босварию, чтобы увидеться с любимым, посмотреть ему в глаза, убедиться, что сердце мне не лжёт. Нашла бы способ добиться своего. Но теперь это бессмысленно. Он сбежал. И тем самым буквально расписался в своей причастности к тому, в чём его обвиняют. Даже если сам не совершал этого ужасного покушения.

Мне не к кому бежать. Я не знаю, где Азим теперь. Он меня бросил.

Сегодня уже третий день после моего возвращения. И проснувшись с утра, я впервые почувствовала, что дышать стало чуточку легче. Нет, боль никуда не делась. Но немного отступила, позволяя взглянуть на окружающий мир более осмысленным взглядом. Позволив вспомнить, что чувства к Азиму это не всё, что составляет мою жизнь. Что разбитое сердце не даёт мне права забывать о том, что у меня есть семья и… друзья. И если для семьи я сейчас мало что могу сделать, кроме того, что выполнять приказы Тайрэна, то вот о друзьях, которые уже наверняка волнуются, куда я пропала, вспомнить должна была гораздо раньше. Особенно об Адаль, за чью безопасность я в некотором роде несу ответственность. А я даже не написала, когда вернулась.

Первым порывом после этого осознания было немедленно сбежать из дворца, как я делала множество раз раньше. Но представив, что подумает Тай, если я вдруг исчезну не предупредив, поняла, что просто не имею права так поступать. Не после всего того, что случилось. Да и вряд ли у меня получится улизнуть так же легко, с учётом того, сколько охраны он ко мне приставил.

Надо выбраться в город как-то по-другому. Но как?

Именно за размышлениями на эту тему меня и застаёт Рамина. А ещё за завтраком, в котором я рассеянно ковыряюсь.

− Доброе утро, Ники, − здоровается она, садясь напротив меня и выхватывая из блюда с фруктами сочную грушу. – Как твоё самочувствие?

− Доброе. Нормально, − пожимаю плечами. – Присоединишься ко мне? Приказать подать тебе что-то?

− Нет, я уже завтракала, − слышу в ответ. – Но компанию составлю.

Наверное, дело в моём сегодняшнем прозрении. Потому что наблюдая за невесткой, я замечаю то, чего не видела все эти дни, поглощённая своими чувствами. Тени под глазами. Грусть и какую-то даже горечь во взгляде. Усталость во всех движениях обычно очень энергичной и деятельной ведьмочки.

− Ты плохо спала этой ночью? Что-то с детьми? – спрашиваю тихо, хотя уже каким-то внутренним чутьём понимаю, что дело не в детях.

− Я так плохо выгляжу? – невесело усмехается Рами.

Скосив взгляд на свою камеристку, показавшуюся в дверном проёме, я кивком головы прошу её оставить нас наедине. Служанка, понятливо склонив голову, удаляется и закрывает за собой дверь моей гостиной.

− Выглядишь усталой. И расстроенной, − произношу, снова посмотрев на Рамину.

Почему-то вспоминается, с какой досадой брат признался, что его жена отказалась говорить, где искать нас с Азимом. Наверное, для их семьи вся эта ситуация тоже стала серьёзным испытанием.

− Тай очень разозлился, когда понял, что ты знала о том, что нас с Софи ждёт? – склоняю голову набок.

Вздрогнув, Рами замирает на секунду. Прикрывает глаза, опустив руку с грушей.

− Мы… справимся. Наверное, − произносит тихо. – Я не могла поступить иначе. Всё это должно было произойти. Так нужно. И мне очень хочется верить, что он со временем это поймёт.

Не знаю, возникали ли между ними раньше такие разногласия. Мне кажется, что нет.

Не представляю, каково это – когда твой дар становится между тобой и любимым человеком. Только теперь я начинаю понимать, какой это ужасный груз и страшная ответственность. Знать варианты будущего и решать, какому суждено сбыться, а какому нет. Позволять близким страдать, потому что так будет правильнее в целом. Это жутко. Не знаю, смогла ли я бы так.

− Ты ведь знаешь правду про Азима, − я не спрашиваю, констатирую.

− Ники, я… − она поднимает на меня полные слёз глаза.

− Не можешь сказать? – хмыкаю горько.

− Не могу. Прости. Ты должна сама всё для себя