Потому проигрыша Меншиков не боялся. Драгун специально готовили к действию не только в конном, но и в пешем строю. Прорвать же пехотный строй, монолитный, ощетинившийся штыками, огрызающийся огнем, да еще подкрепленный артиллерией, кавалерии очень трудно. Где-то на грани возможного. Тем более неупорядоченной конной толпе, где каждый сам по себе. Кто-то рвется вперед, кто-то осторожничает, не желая быть нанизанным на штык или получить кусок свинца, а в итоге после хорошего отпора на место порыву приходит массовое отступление. Картина знакомая по прошлым стычкам. С виду татары грозные, кажется, налетят да изрубят, а устоишь – и угроза оказывается пшиком. Как много раз говаривал Кабанов, на войне в первую очередь решает все сила духа. Дух же всегда крепче у тех, кто уверен в стоящих рядом товарищах.

Конечно, настоящая пехота тоже не помешала бы, да как ее успеть перебросить туда? Ладно, хоть так. Проредить орду на отходе, показать тем, кто послабее, что с ними станет в случае продолжения войны, пленных захватить – кони у татар будут измотаны, при желании далеко не унесут. Организовать преследование силами казаков, вот и победа.

Корволант выдвигался по всем правилам с многочисленными казачьими дозорами впереди и по флангам. Небольшой обоз при летучем корпусе, разумеется, был, однако совсем обойтись без него не получалось. И некий минимум фуража, нет, что-то везли сами драгуны, так ведь лошади надо много, и продукты для людей, и боеприпасы, и кое-что из амуниции… Все свое вожу с собой. Взять будет негде, а порою без обычного гвоздя никак.

Все вышло в точности как предполагалось. Или почти в точности. Все равно расхождение в деталях неизбежно. Татары не стали штурмовать Перекоп в конном строю, а вместо этого попытались пешими подобраться к валу ночью. Только ничего им это не дало. Темные силуэты на снегу были вовремя замечены, подпущены на расстояние уверенного выстрела, после чего накрыты с вала шквалом огня. Артиллерийского, ружейного, ракетного – Гранье не поскупился для долгожданных гостей. Много тел осталось на месте, кому-то удалось вырваться, не бывает же так, чтобы полегли вообще все. Однако неудача деморализовала татар. С их стороны весь зимний поход наверняка был жестом отчаяния, последней попыткой вернуться в родные края, отстоять прежнюю жизнь. Все-таки в Крыму у всех имелись семьи, ладно, жены, так ведь и дети, у некоторых – имущество. Драться они любили, да только на чужой территории. А тут потеряли собственную.

Когда рассвело, к валу стали небольшими группами выходить наездники. Кто-то решил продолжать войну в расчете на заступничество Оттоманской Порты и ее победу в схватке цивилизаций, а кто-то махнул рукой и добровольно отправился в плен – лишь бы быть с семьями. При любом отношении к старому врагу любой татарин знал: рубить головы пленным у русских было не принято. Даже в рабство никого не продавали. А по доходившим слухам (о том, чтобы они дошли, птенцы гнезда Петрова постарались специально), на родине была тишь, да гладь. Никто никого не притеснял, согласен жить мирно – живи. Только плати небольшой налог, да ведь и ханы всегда налог брали. И на веру не посягает никто, молись кому хочешь. Так зачем мыкаться по свету? Победит султан, да продлит всемилостивый Аллах его дни, хорошо. А если нет? Пока ни одной, даже самой маленькой, победы. Не иначе за русских выступает сам шайтан.

Орда продолжала таять и на отступе. В Крым пытались вернуться далеко не все оказавшиеся вне дома татары, многие оставались с турецкой армией, зато из этих, так сказать, «возвращенцев» многие решили махнуть на все рукой. Припасов было с собой в обрез, даже неприхотливые степные кони начинали падать от бескормицы, а что для кочевника дороже коня?

И дополнительной преградой на пути вдруг возник небольшой отряд Меншикова. Вначале татары даже обрадовались. Невольно захотелось выместить накопившуюся за время пути злость, отплатить гяурам за все невзгоды. Атака была дружной, только неубедительной. Подвели кони, у которых элементарно не было сил на галоп, и потому лава кочевников шла на рысях. Когда же ударило свинцом и картечью, судьба боя решилась в момент.

Потом еще было преследование. Девлет-Гирею и его ближайшему окружению было хорошо. У них скакуны были получше и посвежее. Потому они ушли. Остальные же… Кому гибель, кому – плен, и только самым удачливым удалось рассеяться и дальше двигаться к незримой границе небольшими партиями…

Кысмет…

Мы скромно гуляли своей компанией. Я, Флейшман и Калинин. Ардылов отказался из-за занятости, все прочие были в данный момент далеко.

Гуляли – в обоих смыслах. Мы медленно прогуливались по старой Риге, благо с небес ничего не падало и не капало. Буквально на днях опять была довольно типичная для Прибалтики оттепель, делающая любые прогулки вещью весьма неприятной. Когда под ногами сплошные лужи, а под ними скрывается лед, то какое удовольствие по ним шлепать? Тут самому шлепнуться недолго.

С нашим нынешним положением только падать…

Буквально вчера вновь подморозило, даже снег весь день падал с небес, и теперь по ощущениям полностью вернулась настоящая зима. Воздух приятно бодрил, солнца пусть и не было, однако облака были светлыми, а не мрачными, как бывает порою в здешних краях.

Хорошо!

Одеты мы все были просто. Разумеется, не как простонародье На мне был обычный мундир без знаков различия, этакий усредненный офицер, на приятелях – камзолы, разумеется, под шубами. Это я привычно обходился шинелью. Все при шпагах, раз без оружия давно привыкли чувствовать себя много хуже, чем без штанов. Да и кусок отточенной стали у бедра свидетельствовал о положении в обществе. Подлец – это человек, не имеющий права на ношение оружия. Только и всего. Как негодяй – мужчина, не годный к воинской службе.

Послезавтра с утра я отправлялся на войну. Пока можно прокатиться по зимнему пути. Дела в основном все переделаны, насколько они вообще могут быть переделанными. Все равно же остается что-то, что могло бы быть совершено получше. В любом случае я решил отвести себе день отдыха для встречи с друзьями. Ведь даже встречаемся вечно с какой-то целью. Почему бы разок не погулять? Кто знает, что ждет нас в ближайшем будущем?

Нет, разумеется, мы изредка выпивали в попадавшихся на пути кабаках. Понемногу, не ради того, чтобы рухнуть мордами на стол, а так, ради поддержания тонуса. В небольших количествах спиртное не вредит. Главное, употреблять его со знанием дела, не усердствуя.

Мы настолько сроднились за все годы, что зачастую не требовалось слов. Нет, говорили, разумеется, о всякой ерунде. Изредка вспоминали забавные эпизоды из былого, шутили, в общем, нормальный треп без упоминаний о делах. Они без того отнимали едва не все время, а мы устроили не то день, не то вечер отдыха. Темнеет в зимнее время здесь рано. Февраль еще ничего, а вот в ноябре-декабре можно света белого не увидеть. Не в переносном смысле, в самом прямом – когда позднее пасмурное утро сменяется темным пасмурным днем, и тот плавно переходит в ранний вечер, а затем и в ночь. Это белых ночей здесь не бывает. Темные дни – дело обычное.