во время моей смерти не произошло ничего противоречащего моей веше и бхаве».

Теперь, увидев на лице Кишори её бхаву, я не смогла отделаться шуткой и сказала: «Кишори, ты всегда мучишь меня своими безумными разговорами. Почему бы тебе со всей душой не погрузиться в сладкое и бесценное служение, которое тебе поручили, и получить милость Радхарани?»

«Что я могу поделать? Я не знаю, смогу ли я выполнять своё служение до Радхаштами», — ответила Кишори.

Как раз за день Радхаштами она позвала меня и попросила: «Ма, я не в силах сегодня делать Тхакура-севу[247]. Скажи Говардхану Дасу подменить меня». Я сделала, как она сказала, но моим сердцем овладела тревога. Я позвала кавираджа[248] Дхулиратху и попросила посмотреть Кишори.

Он исполнил мою просьбу и вынес диагноз: «Она совершенно здорова. Я не понимаю, почему ты так беспокоишься о ней. Зачем подвергать себя беспричинным страхам?» Однако я не успокоилась и позвала доктора. Он также осмотрел Кишори и сказал: «Я не вижу никаких причин для беспокойств. У неё небольшая температура. Я дам ей таблетки, и она завтра будет, как новенькая».

Кишори отказалась принимать лекарство. Когда я стала настаивать, она с улыбкой уступила: «Хорошо, хорошо, если ты того желаешь, я выпью», — и я дала ей таблетки.

На следующий день наступил Радхаштами. Я была занята по случаю праздника. Я не смогла навестить её утром. Она позвала меня в обед и пожаловалась: «Ма, я только волнуюсь о том, что перед концом не получу даршан Бабаджи Махашая».

Я попыталась её успокоить: «Кишори, у тебе нет никаких признаков болезни, кроме небольшой температуры. Почему ты так переживаешь?»

«Верь мне, я чувствую, что милостью Радхарани и твоими благословениями я оставлю тело завтра утром между восьмью с половиной и девятью часами. Поэтому тебе завтра не надо начинать готовить рано утром, как ты делаешь каждый день», — продолжала упорствовать Кишори.

Я зарыдала, причитая: «Кишори! Ты действительно хочешь покинуть всех нас и уйти?»

«Ма, твоими благословениями, кажется, что так оно и будет. Украсьте меня и с радостью отправьте во Вриндаван. Я сожалею, что должна оставить твою приятную компанию и также, что ухожу без даршана гурудева», — ответила она.

Сказав эти слова, она обвила мою шею руками и начала плакать, подобно ребенку. Через какое-то время она взяла себя в руки и попросила махапрсад. Кусума Даси принесла махапрасад от Радхаканты и Джаганнатхи. Кишори Даси своими руками дала немного прасада каждому из нас, а сама съела нашу адхарамриту[249].

На следующий день ранним утром мы, встав вокруг Кишори Даси, начали петь киртан. В половину восьмого я увидела, что она постепенно стала слабеть. В соответствии с желанием умирающей я сказала ей в ухо имя её сиддха-дехи. Как только она услышала это имя, её лицо засияло лучезарной улыбкой. Я одела ей на шею гирлянду из цветов мукундавиласа. Другие преданные украсили её лоб точкой красной киновари и нанесли вокруг стоп алту[250]. Мы пели: «Бхаджа Нитай-Гаура, Радхе-Шьяма, джапа Харе Кришна Харе Рама», Она запела вместе с нами. Внезапно она воскликнула: «Радхе Пранешвари![251]» — и навсегда замолкла. Её лицо по-прежнему светилось, она улыбалась с широко раскрытыми глазами, взгляд которых был зафиксирован на каком-то объекте. Казалось, что она, делая свой последний выдох, смотрела на что-то самое удивительное и прекрасное».

Закончив историю ухода Кишори Даси в нитья-лилу, Лалита заплакала. Бабаджи Махашая был тронут до глубины сердца. Он со слезами на глазах произнёс голосом, прерывающимся от эмоций: «Жизнь Кишори Даси — идеальный примером для практикующих мадхура-расу. Её уход напоминает мне нирьяну[252] Харидаса Тхакура.

Глава 14

Шри Лалита Сакхи Даси

(Пури, Навадвипа)

Шри Гопал Кришна (Лалита Сакхи Даси) родился в день Гуру-пурнимы 1873-го года в деревне Харисена района Барисалы. Его отца звали Каликанта Бхаттачария а мать — Гаурасундари Деви. Шра Рамачандра Сарваджна, знаменитый астролог, посмотрел его гороскоп и предсказал, что он родился для того, чтобы отречься от мира и установить идеал бхаджана на благо человечества.

Когда он подрастал, его экстраординарный интеллект и страсть к учению изумляли всех. Его удивительная способность сохранять в памяти всё, что бы он не прочитал или не услышал хотя бы раз, дала ему возможность в короткий период времени выучить грамматику санскрита и многие ведические писания. Люди думали, что он станет пандитом дигвиджая[253]. Некоторые, кто находился под впечатлением от его необыкновенных способностей к различной филантропической деятельности и служению, утверждали, что он станет социальным работником; другие, кто видели, как он делает йогические упражнения, позволяющие ему, сидя с поджатыми ступнями, подниматься на один фут над землёй, полагали, что он вырастет великим йогом. Однако действительное направление жизни Гопала стало известно с помощью одного случая, который имел место в пору его юности.

Однажды по случаю праздника Холи Гопал и его группа киртана, воспевая и танцуя, обходили вокруг деревни. На пути им повстречалась санкиртана Шри Картикачандры Сарваджна. Увидев Гопала, Каргикачандра вдохновился к пению. Он спел несколько посвященных Холи песен с большим жаром и чувством. Когда он пел, участники обеих групп, крича: «Харибол», — обсыпали друг друга гулалой. После того как Картикачандра напелся, он попросил спеть Гопала. Тот начал петь сладким голосом:

«аджа холи кхелабо шъяма то мара сане

экала пеячи томаре нидхубане».

«О Шьяма! Одинокий в Нидхуване я нашёл Тебя сегодня

И буду играть с Тобой в Холи в своё удовольствие».

Гопал пел, а остальные повторяли за ним. Когда пели другие, он посыпал их гулалой и разными способами двигал руками и ногами, иллюстрируя бхаву песни. Странный танец продолжался некоторое время. Затем внезапно, как будто охваченный потоком бхавы, танцор обеими руками схватил старого Картикачандру и запел:

«се дине бара палия чиле

аджа шасти пабе нитхура кала»

«О жестокосердный, чёрноликий!

В тот день Ты убежал,

Сегодня я преподам Тебе хороший урок».

Обе группы киртана также заразились вдохновением и кричали: «Харибол!» Казалось, их возгласы достигали небес. Тело Картикачандры задрожало от нахлынувших чувств, а из его глаз покатились слёзы, в то время как Гопал пел снова и снова:

«се дине бара палия чиле

аджа шасти пабе нитхура кала».

Переполненный бхавой Картикачандра обхватил левой рукой