борьбы наряду с пулеметами. Стали ожидать раскрытия этих Идей, что не заставило себя долго ждать.

Подготовка к наступлению

Разговоры о переходе в наступление велись ежедневно. Наступление было не только целью, оправдывающей пребывание в Крыму, но и избавлением от томительной скуки и многих лишений. Вопрос о времени решался коротко: чем скорее, тем лучше. Все, конечно, знали, что откладывание его хотя и увеличивает физическую силу Русской Армии – численную и техническую (они слышали, что с Кавказа все еще подвозили войска), но позволяет и противнику увеличивать свои силы и подготовиться к новому штурму Крыма. Делался вывод: оттяжка наступления может привести армию к жестокой обороне.

А оборону марковцы сильно недолюбливали: быть прикованными к одному месту и сидеть там под ливнем снарядов. Предпочитали наступление, при этом совершенно не считаясь с силами врага.

3 мая на Перекоп приезжал генерал Врангель и произвел смотр свободным от нарядов и службы частям дивизии. Он ничего не сказал о наступлении, но говорил, что Русская Армия выполнит свой долг перед Родиной до конца. В один из последующих дней позиции обошел генерал Кутепов в сопровождении представителей нескольких стран. И генерал Кутепов ничего не говорил о наступлении. Посещение иностранцами вызывало большой интерес. Кто они? Друзья, союзники или просто любопытные?

Но посещение высшим начальством позиций марковцы сочли признаком скорого наступления, тем более что из тыла доходили слухи об этом. Один юноша-офицер записал в свой дневник: «К чему-то готовятся. 15-е число будет для Родины и армии решительным днем». Но прошло оно, 16 мая он записал: «Вчера было вечернее занятие. Сегодня панихида по павшим и умершим. К чему готовятся – неизвестно. Трудное и ответственное дело. Для милой России я готов сию же минуту пожертвовать своею жизнью; ведь жизнь моя – ничто в сравнении с теми жизнями, которые положены за идею. Лишь бы была польза для Родины и для народа».

Во второй половине мая слухи о предстоящем наступлении усилились. Говорили о переброске частей: одних на фронт, других по железной дороге на юг. Говорили о танках, бронемашинах, направляющихся на фронт, вообще о том, что тыл армии весь в движении. Высказывались даже предположения о готовящемся якобы где-то десанте.

Между тем у марковцев не было перемен. Усиленно копались лишь артиллеристы, устраивая позиции впереди вала: якобы туда на день будет выезжать не одна батарея, а несколько. Пришла инженерная рота. Стало несколько беспокойнее: днем учащенно летали аэропланы и стреляла артиллерия с двух сторон, а ночами – усиленные поиски разведчиков, вспышки короткой стрельбы и более часто взвивались светящиеся ракеты со стороны красных. Было и новое: у города слышался шум моторов и объясняли – подвозятся материалы для укрепления позиций. Красные тоже слышали этот шум и часто обстреливали город из орудий. А в общем – все нормально, как нормально напоминание о бдительности.

23 мая началось и проходило как каждый предыдущий день. Жарило солнце, и приходилось спасаться от него в окопах. Конечно – скучно. Оживленными себя чувствовали лишь те немногие, которые получили разрешение отправиться в Армянский Базар на концерт.

Вернувшись, один записал в свой маленький карманный дневник: «Что-то творится кругом. Все волнуются, чего-то ждут. Только что пришел с концерта из гимназии в Армянском Базаре. Исполнение чудесное, почти на злобу дня. Лица слушателей были не те, как прежде, – какая-то перемена во взгляде, какой-то таинственный блеск в глазах. Видно, на что-то решаются. Но на что? Да, есть о чем задуматься. В ночь с 24-го на 25-е, кажется, назначено наступление. О нем уже громко говорят, и в эту ночь для нас многое должно решиться. В этом бою – половина успеха. Здесь будет «пан или пропал». О последнем я, конечно, мало думаю. Но почти наверно можно сказать, что через несколько дней мы будем далеко, далеко от Крыма. Боже, помоги нам! А мне нужно ложиться спать, так как уже 2 часа 20 минут ночи».

Утром 24 мая по всем линиям марковцев передан неофициальный слух: в Перекоп ночью пришли танки и, замаскировавшись там, притаились. Эта новость привела всех в весьма возбужденное состояние. «Завтра в наступление!» – таков был вывод. Нетерпение росло, но в полдень всем сказано: красные если не завтра, то послезавтра перейдут в наступление.

Вперед!

Вечер. Приказание приготовиться к выступлению. Ночь тихая, лунная. Однако на фоне свежей зелени видимость незначительная. Разведчикам приказано не беспокоить противника, а лишь следить за ним.

Около 21 часа к Перекопу подошел 2-й полк. Каждый полк выстроился отдельно, и в каждом объясняется его задача. Армия переходит в наступление.

1-й полк наступает в сопровождении трех танков на высоту 9.3, берет ее и выдвигается к хутору Спендиарово. 3-й полк наступает вдоль Сиваша, переходит его рукав, берет «пулеметную» горку, далее переходит второй рукав и берет село Владимировка. 2-й полк следует за 3-м; после взятия «пулеметной» горки разворачивается влево и берет село Первоконстантиновка, которое со стороны высоты 9.3 атакуют танки. Инженерная рота очищает от мин гать через рукав Сиваша, пропускает батареи и остается в резерве дивизии у этой гати.

Слева от дивизии на село Преображенка наступает Корниловская. Между ними – конница генерала Морозова. Одновременно с Чонгарского полуострова наступает сводный корпус генерала Писарева. В резерве 1-го корпуса – Дроздовская и кавалерийская дивизии; в резерве армии – Донской корпус генерала Абрамова. Поразило сообщение, что 2-й корпус генерала Слащева с конной Терско-Астраханской бригадой уже высадился десантом к востоку от Мелитополя у деревни Кирилловки и ведет наступление в тыл противнику.

После объявления задачи каждому батальону в полках были отслужены молебны. Вот одна из записей: «Полк выслушал молебен, и священник окропил его святой водой, говоря: «Силою креста Твоего сохрани и спаси!» Хор пел «Спаси, Господи». Потом священник сказал прочувствованное слово, которое все выслушали с бьющимися сердцами. Некоторые плакали. И в заключение он сказал: «Идите, дорогие, туда, где вас ждут. Идите их спасать!» Накрывшись, мы тихо и спокойно пошли за Перекоп. Луна светила во все лицо, и лишь слышалось топанье человеческих и лошадиных ног. Было уже за полночь. Все шли молча, будто у каждого на груди лежал камень. Каждый думал о только что слышанных словах священника, о своих родных».

25 мая. Около двух часов. Тихо. Вдруг в охранении раздались ружейные и два орудийных выстрела: разведчики красных, незамеченные, наскочили на только что ставшую на передовую позицию батарею. И опять тихо.

Полки идут занимать свои исходные позиции. У марковцев напряжены слух, зрение, внимание и нервы.