зерно, а муку готовят сами. А впереди еще столько возможностей, что человеческой жизни не хватит. И Вей мечтает, что когда его дети подрастут, они продолжат его начинания.

Смотрю на него, и понимаю, что человек нашел свое место, и стал счастливым.

— Ты не знаешь, где сейчас Дерек, он жив?

— Жив, но его судьбе теперь не позавидуешь, врачи в лабораториях так накачали его стимуляторами, что мозг уже начал разрушаться, удар током привел к необратимым последствиям, теперь он работает в корпорации грузчиком, сильный, но глупый, разумом не старше шестилетнего ребенка.

— Да, закономерно, время все расставило на свои места.

Мы еще долго с ним гуляем с ним по городу, Вей рассказывает и рассказывает, и тут я вспомнила про старца, что указал нам дорогу к Пилигриму. У Вей при упоминания забегали озорные искры в глазах.

— А дед тот женился, как Кхей перестала к нему ходить и кормить, он быстро перебрался в общину, тут нашел себе жену на много лет моложе, и вот уже год живет в новом доме.

Вей смеется, его смех заразителен. Мы стоим на берегу, и смеемся.

— Я специально построил им дом ближе к морю, уж очень он любит засыпать под шум прибоя, — со смехом говорит Вей. — По-моему у них все в порядке, возможно, его молодая жена подарит ему еще дитя.

И мы снова смеемся.

Но мое время истекает, и мне надо продолжать свой путь. Прощаюсь с Вей. Свидимся ли еще?

Мой вертолет улетает.

Я лечу к вечным льдам, туда, где горы смыкаются с небом, край холода, пустыни и бескрайних болот.

На этот раз Пилигрим принимает нас с Андреем в Великом Городе, в своей крепости, где он уже более двухсот лет сидит губернатором. Мы сидим в огромной столовой, здесь все сделано под Пилигрима, и огромный стол, такие же стулья, обед приносят на тарелках, которые больше напоминают тазы.

— Почему никого не удивляет твой огромный рост, — спрашиваю я у Пилигрима.

— Я не выхожу к простым людям, у меня есть глашатаи, которые диктую народу мою волю, а слугам запрещено разглашать тайну, — Пилигрим с удовольствием поедает курицу, в его руках она смотрится просто цыпленком.

— Как же ты узнаешь про дела в городе, настроения у народа?

— Для этого я оборудовал город скрытыми камерами и устройствами для прослушивания, так что я знаю, что твориться в городе. Раз в год созываю к себе представителей разных мастерских, им даю новые технологии, так развиваю их мастерство, они делятся с другими мастерами.

— Почему сразу не дать им современные технологии?

— Энжи, это все одно, что дать обезьяне гранату, или ей же дать компьютер, разобьет кирпичом, пытаясь понять, что там внутри.

— Но ведь они долго будут идти к современным технологиям.

— Это лучше всего, пусть медленными шагами, а главное не через войну.

После обеда мы идем в его кабинет, что тоже поражает своими габаритами.

Пилигрим устраивается в огромном кресле, мы пытаемся начать разговор.

— Я иду с вами, — говорит он.

— Это наша война Пилигрим, ты тут не причем, но можешь пострадать.

— Я иду с вами, это не обсуждается, каждый член совета может войти в Пантеон по своему собственному каналу, мы пройдем через мой канал и окажемся на моем месте в амфитеатре, пройди вы через общий канал, вы попадаете в центр Пантеона, там легко вас уничтожить.

— Но мы не хотим подвергать тебя опасности, — Андрей смотрит на него.

— Я хоть и стар, но умен и селен, — смеется Пилигрим.

Только вот нам не до смеха, мы знаем, кто начал войну, и опасаемся не только за себя, но и за старейшего из нас.

Мы слишком долго задержались на этой планете.

Может поэтому, мне начали сниться сны

В этот раз меня посетили сновидения. Я как будто на другой планете, планете — гиганте, тело прижимает к земле давлением, воздух здесь пропитан влагой, метаном, аммиаком и углекислым газом, кислорода мало, солнечного света тусклый, небо укрыто серыми облаками, кругом вода, болота, на редких кочках растут деревья, больше напоминающие папоротники, да какая то трава. Тепло, сыро, только где-то вдалеке виднеются сглаженные горные вершины.

Я вижу человека, вернее кого-то похожего на человека, его лицо сложно назвать человеческим, абсолютно голый череп, кожа мягкая и гладкая, голова вытянута как яйцо, разрез глаз миндалевидный, зрачок узкий, почти нет носа, только две небольшие прорези, не виден рот и уши. Его тело — это тело гиганта с длинными мощными руками и ногами, он странно передвигается, скорее как кузнечик, он мало похож на человека.

Он говорит со мной, его слова просто проникают в мой мозг, но я не понимаю его, язык гигантов мне не известен.

Все туманно, слова падают, они как камни, что ударяются в глухую стену, мозг мой отказывается воспринимать…

Потом меня обволакивает туман, зеленый, густой, в нем трудно дышать, и вдруг туман взрывается яркой звездой, смертоносные ее лучи прорезают туман, яркая вспышка выжигает глаза…

Я проснулась, спина мокрая от пота, сердце судорожно бьется.

Я почти задыхаюсь.

Что сейчас было?

Меня о чем-то предупредили, но о чем?

Часть2 Глава 23

На следующий день мы летим к порталу.

Вот он, высеченный в куске гранита, четырехметровый портал.

На его стенках множество знаков, я еще не все понимаю, но уже могу найти знаки, что обозначают мою планету. Мы готовимся к переходу.

Но наши планы внезапно были прерваны.

Портал засиял ослепительно ярко, пошёл рябью, и навстречу нам из него вышел мужчина. Я почти сразу догадалась кто это.

Даже не надо было спрашивать кто он.

Он как копия Андрея, только старше, солиднее, если Андрей был бы вином, то выдержанным, с ароматом и послевкусием, этот же экземпляр мужчины- что дорогой столетний коньяк. Его волосы уже давно седина окрасила в серебряный цвет, но спина осталась такой же прямой, взгляд его синих глаз — молодым и озорным, морщины не тронули его лицо, только лучиками разбегались от уголков его глаз, те же прямые темные брови и волевой подбородок. Ох, если бы не Андрей, то влюбилась бы в него без памяти.

Они с Андреем пожимают друг другу руки и обнимаются, он здоровается с Пилигримом, и поворачивается ко мне.

— Насколько я в курсе дела, ты Анжелина наследница великого Маргуса, я — Александр, отец Андрея, в твоем мире я правил триста лет.

— Вы угадали, я Энжи, внучка Маргуса.

— Я знал твоего деда, мы были хорошими друзьями.

— Отец, мы спешим, нам надо попасть в Пантеон