Зоя при мне позвонила мужу и вкратце объяснила ему мою ситуацию. Он что-то ответил.

– Завтра к десяти подъедешь в паспортный стол, – сказала она, пряча телефон в сумочку. – Иди прямиком к нему в кабинет. Сфотографируйся в Доме быта, там моментальное фото… – Она достала мне еще один банан. – Где собираешься ночевать?

Я обнял ее за плечи и сидел так, раскачиваясь из стороны в сторону, и ничего не отвечал. Я сидел бы так с мамой. Раньше Зоя частенько брала меня к себе домой на день-два, и я, помню, все ждал, что однажды она заберет меня насовсем. Мне очень этого хотелось. Но она не забрала.

– Найду, Зоя Кучмезовна, не проблема.

– Хочешь – приходили к нам, Рифат Мерсалимович обрадуется.

– Спасибо, Зоя Кучмезовна, я, наверно, к Мишке Гашеву пойду.

– А его нет, – сказала она.

– В смысле?

– Забрали Мишу на той неделе… Ты кушай банан-то, у меня еще есть… Зато в городе, знаешь, кто появился? Ты помнишь Ганса?

Я чуть не подавился бананом.

– Ганс появился? – Это была ты еще новость! – И давно?

– Вчера заходил. Магазин продает на Яна Райниса. Деньги, говорит, нужны.

– А Мишке сколько дали?

– Еще нисколько не дали, просто забрали. Говорят, лет восемь-десять дадут. Вооруженный грабеж, угон машины, сопротивление властям. Он милиционера в плечо ранил. При обыске оружие нашли, наркотики…

– Он же не кололся, Зоя Кучмезовна. – Мишка был моим другом, и я хорошо знал его слабости.

– Но нашли же, – сказала она.

Потом ее позвали к телефону, и я ушел. Уже подходя к остановке, вспомнил про сумку, но не стал возвращаться. Без зубной щетки и чистых носков уж как-нибудь обойдусь, а документы и деньги при мне. В автобусе я думал про Мишку и вспоминал, как мы угоняли с ним машины с привокзальной стоянки и как он учил меня соединять провода напрямую, в обход замка зажигания. Он делал это молниеносно, на ощупь, а еще у него была электронная самодельная приспособа для пеленгации частоты радиосигнала с брелока, и Мишка говорил, что с этой штукой мы вообще горя знать не будем. Потом мне прислали вызов из Литинститута на экзамены. Если бы не Москва, меня, наверное, повязали бы раньше Мишки. Потому что не с моим счастьем соединять провода напрямую – это уж как пить. Я доехал до сквера имени Калинина, а дальше пошел пешком.

На одном из перекрестков меня окликнули. Здесь, в центре, было гораздо светлее из-за витрин и многочисленных фонарей. Под светофором, среди скромных наших авто, выделялся не то красный, не то черный «Мерседес» на два места, каждая фара величиной с колесо. Какой-то человек в темных очках «базилио» (это в такую-то пору!) махал мне из салона и называл по имени. Когда дали зеленый, «Мерседес» первым ушел с места в ближайший же переулок, и я глядел ему вслед, переходя улицу Карла Маркса. Кто бы это мог быть? Я успел перейти только Карла, как из переулка деловой походкой вышел некто рослый, в очках и блестящем костюме, и лишь вблизи я узнал Толика-Феликса Каретного, моего постоянного спарринг-партнера. Мы не виделись года три, и за это время он привел себя по всему видно в большой порядок.

Обнялись. Явно, явно нездешний вид. Неделю назад вернулся из Вашингтона, я разве не слыхал, что он теперь главным образом там? Экспорт-импорт лекарственных препаратов, все кругом схвачено. «А ты, Андрюх, говорят, в Москву переехал? – озабоченно спросил он. – Слушай, а я бываю в Москве, у фирмы там офис на Сретенке, вот визитная карточка, тут телефоны, давай созвонимся? Слыхал про Спартака, Андрюх? Не слыхал? Убили его в Рузаевке, в драке, – он там не то казино, не то ночной клуб охранял… – Толик не давал мне рта раскрыть. – А о моей жене слыхал? Нет, с Майкой я развелся, она в Израиле, кажется, у меня теперь Соня, бизнес-вумен с двойным гражданством, мы только что из-за Атлантики, времени, честно говоря, в обрез. Эх, собраться бы всем вместе, да, Андрюх? – пивка попить, на Тракторный съездить помахаться – эх, блин, хорошее было время! Рад был тебя видеть. Пока!»

Он был прежним, добрейшей души Толиком, хотя одною ногой стал уже явно и необратимо Феликсом, но это был еще все-таки Толик, и он ничего не забыл. Он искренне мне обрадовался и искренне же хотел встречи всем нашим прежним составом, мимолетно, но искренне, хотя ведь это же похоже на эксгумацию – если бы мы встретились. Встретились – и все сразу погибло бы. Ведь ясно, неужели не ясно, что все погибло бы, а? Жалко Спартака, нашего тренера, нашего учителя, нашего гуру. Учил он нас не всегда тому, чему надо, но о мертвых либо только хорошее, либо вообще ничего. Мы все возлагали столько надежд на его жизнь, а тут – Рузаевка… охранник в казино… драка… да, грустный конец.

Ганса я увидел издали сквозь ярко освещенную витрину: он стоял в своем магазине «Автомото», руки в брюки, и грузил толстого пожилого охранника. Тот кивал и сокрушенно разводил руками. Магазин был уже закрыт, уборщица мыла полы. На Гансе был светлый костюм и черная рубашка, что весьма даже неплохо смотрелось среди пары машин, запчастей и мотоциклов. Во всю витрину было написано мощным маркером: «Помещение продается или сдается в аренду на длительный срок». Стало быть, припекло Ганса, раз решил продавать эту свою золотую жилу. Он увидел меня сквозь стекло и переменился в лице. Да, брателло, это я.

– Выходи, – сказал я одними губами и поманил его пальцем. Он кивнул.

– Здорово, – буркнул он, выйдя на улицу, ткнув мне ладонь. От него попахивало коньячком и жареным мясом. – Ты как тут оказался?

– За тобой приехал, – сказал я.

– За мной? – Он хохотнул, но без малейшего намека на веселье. – Мишку повязали – знаешь? Сегодня в область повезли. Отстреливался, дурак.

– А что случилось-то?

– Угнал «Вольво», оказалось – у какого-то депутата. Вечером уже, часов в десять. Объявили «перехват». Его тормозят у Зеленовки – он не останавливается. Хотел уйти через Портпоселок, а там все перекрыли. У него был с собой АКМ. Ну и у ментов тоже. Короче, пострелял и ушел в лес, а они вызвали кинолога с собакой… Может, по шашлычку? Тут за углом азеры точку открыли.

– Пошли.

Это был новый мягкий павильон напротив театра кукол. Назывался он «Шашлычная „Баку“. Задняя стена с видами Каспия должна была создавать, по всей видимости, непринужденную азербайджанскую обстановку, но дорогой Ганс рассказал, что на той неделе тут была перестрелка между азерами и армянами, в результате которой погибло шесть и ранено пять человек. Так что непринужденностью тут и не пахло. К тому же там и сям по двое, по трое сидели нацмены и вели свои тихие толковища на своем языке. О чем они толковали? Что замышляли? Кто их разберет. Но шашлык здесь был очень хороший, и готовили его быстро. Мы успели выпить только по стаканчику „Саперави“, как молодой чернявый амбал принес наше мясо. Зелень уже была на столе.

Надо было расколоть Ганса на хороший разговор – такая стояла передо мной задача. Но я никогда не отличался особой дипломатичностью, предпочитая называть вещи своими именами. Тем более с Гансом. С ним надо брать быка за рога. Причем именно сейчас – если уж мы так нежданно-негаданно встретились. Кто знает, что будет завтра – может, первый же попавшийся «КамАЗ» переедет одного из нас, как палку.