Несколько мгновений все молчали, затем Барт сдавленно рассмеялся.

— Лишь до смерти? Что ж, честнее не скажешь. Я, в самом деле, не понимаю…

— И еще одно, — продолжал оккультист, — третья Сатлатта не является необратимой. Ее действие можно отменить, просто произнеся ее же в обратном порядке.

Какое-то время гости Милрайта смотрели на него, не говоря ни слова; затем Наттол спросил:

— Кто-нибудь еще знает о нашей… проблеме?

— Нет, если только вы не рассказывали кому-нибудь еще, — ответил оккультист, лоб которого прорезала глубокая морщина. — Ведь нет?

— Нет, — сказал Наттол, — никому… но вы ведь понимаете, о чем я? О чем тут беспокоиться, если все так просто, как вы говорите? Само собой, мы никогда больше не станем связываться ни с чем подобным… а кто еще может узнать о том, что случилось? Даже если кому-то и известно, что мы вызвали дьявола, вряд ли он знает, как обратить этот ваш процесс. И вообще сомнительно, что у кого-то может возникнуть подобное желание, разве нет?

Милрайт немного подумал и постепенно начал успокаиваться.

— Да, конечно, вы правы, — ответил он. — Просто не люблю ненужных осложнений. Все дело в том, что я кое-что знаю о древних знатоках, а они просто так предупреждать не станут. Этот Бугг-Шаш, чем бы он ни был, наверняка самый худший из демонов. Все, что о нем говорят — по-настоящему… демоническое!

III

Тем же вечером, на основании многочисленных заметок, сделанных в отделе редких книг Британского музея, Милрайт подготовил все необходимое для своей задачи. Он вымыл пол в кабинете, а затем в местах, показавшихся Наттолу и Барту совершенно случайными, хотя на самом деле они были тщательно отмерены, словно по неким неведомым таблицам, расставил на голом полу свечи, курильницы и необычного вида медные сосуды. Покончив с этим и оставив середину пола пустой, он нарисовал мелом на оставшемся пространстве некие странные магические символы, расположив их в таком же кажущемся беспорядке. В самой середине он изобразил белый круг, а когда приблизилась полночь, предложил своим гостям войти вместе с ним в это защитное кольцо.

Во время последних приготовлений зажгли свечи. От курильниц и сосудов поднимались к потолку тонкие покачивающиеся струйки разноцветного дыма и благовоний. Более того, в комнате был выключен электрический свет к немалому неудовольствию близкого к истерике Барта, так что кабинет освещало лишь мерцающее пламя свечей и тускло-красное свечение тлеющих порошков и трав в курильницах и сосудах.

Когда раздался первый удар бьющих полночь настенных часов, Милрайт достал из кармана аккуратно сложенный листок бумаги. Лишенным каких-либо эмоций голосом он прочитал слова, тщательно скопированные днем из почти забытого тома в тайных закоулках Британского музея.

Вряд ли Барт или Наттол могли впоследствии вспомнить мешанину чуждых гласных, слогов и диссонансов, срывавшихся с губ Милрайта в тускло освещенной комнате. Никакой простой смертный, не посвященный в искусство, которым владел Милрайт, не смог бы повторить эту невероятную последовательность звуков. О том же, чтобы произнести заклинание наоборот — «в обратном порядке», как выразился Милрайт — наверняка не могло быть и речи. Мысль эта, пусть и не в первую очередь, несомненно, пришла в голову обоим посвященным, когда оккультист закончил свое выступление и стихло эхо его чудовищной литургии… но не прошло и нескольких секунд, как эта и все прочие мысли сменились откровенным кошмаром!

Сначала даже Милрайт решил, что совершил некую жуткую ошибку, ибо на троих в меловом кругу обрушился неподдельный ужас, предвещающий неминуемую гибель! Барт завопил и попытался было бежать из круга и вообще из комнаты, что наверняка стало бы для него роковым шагом, но оккультист схватил его, удерживая на месте.

Медленно, но верно свет свечей тускнел, по мере того как угасало их пламя. Затем, одна за другой, они начали гаснуть. Барт продолжал вопить и сопротивляться, так что Наттолу тоже пришлось его держать, чтобы он не сбежал из круга. Неожиданно до ушей всех троих, словно с расстояния в тысячу миль, донесся тихий шепот, похожий на шум в морской раковине, шорох, который мог быть лишь знаком… чьего-то присутствия!

Барт тут же лишился чувств. Милрайт и Наттол опустили его на пол и присели рядом с его неподвижным телом, продолжая крепко его держать и вглядываться в окружавшие их тени. Зловещие звуки, в которых слышалась некая безумная чуждая музыка, становились все громче. А потом… из темных углов поползло что-то скользкое и влажное, словно кисель!

— Милрайт! — хрипло вскрикнул Наттол, почти неразборчиво, словно ребенок, зовущий мать посреди особо страшного кошмарного сна.

— Стой на месте! И молчи! — приказал Милрайт столь же хриплым и срывающимся голосом.

Теперь горели только две свечи, столь тускло, что едва рассеивали тени вокруг. Оккультист потянулся дрожащей рукой к одной из них, чтобы внести ее в круг… и вторая тут же погасла, оставив лишь завиток серого дыма, повисший в почти полной темноте.

Омерзительные звуки стали еще громче. Они доносились со всех сторон, и двое остававшихся в сознании впервые отчетливо увидели то, что удерживал на расстоянии крошечный огонек единственной свечи. Отовсюду, к самому краю мелового круга, к ним ползла блестящая, содрогающаяся стена студенистой слизи, в которой зияло множество ртов и таращилось такое же множество чудовищных глаз! Это был Бугг-Шаш Душитель, Черный, Заполняющий Пространство. И действительно, это… существо?.. заполняло собой весь кабинет! Весь, за исключением благословенного убежища внутри круга.

Глаза его невозможно было описать, но еще хуже были рты. Они чмокали и присвистывали толстыми липкими губами, пуская тягучую слюну, и из этих прожорливых отверстий лилась безумная чуждая песня — песня Бугг-Шаша, который поднимался все выше, образуя слизистый купол прямо у них над головами!

Наттол закрыл глаза и начал громко молиться. Милрайт же лишь в ужасе стонал, не в силах вознести молитвы Господу, которого он давно отверг. Но хотя и казалось, будто все кончено, Третья Сатлатта их не подвела. Едва студенистый купол начал неумолимо, как им показалось, опускаться, ярко вспыхнула последняя свеча, и масса Бугг-Шаша тут же распалась и потекла, словно вода через разбитую плотину. Стены и купол из дрожащей протоплазмы с отвратительными глазами и ртами заколыхались перед глазами Милрайта, стремительно уменьшаясь, и чудовищный Черный снова исчез среди теней.

Затем чудесным образом вспыхнули погасшие свечи, возвращаясь к жизни одна за другой, столь же таинственно, как они гасли до этого. Оккультист понял, что наблюдал лишь нематериальное видение того, что могло бы случиться, если бы не могущество Третьей Сатлатты.

В то же мгновение, когда Барт пришел в себя, Милрайт крикнул:

— Мы победили!

Когда Наттол отважился открыть глаза, оккультист вышел из круга, подошел к выключателю, и комнату залил свет. То, что видели они с Наттолом, похоже, действительно было просто иллюзией, демонической галлюцинацией, поскольку от пережитого ими ужаса не осталось и следа. Пол, стены и книжные полки, отодвинутая в сторону мебель — все они были чистыми и сухими, без каких-либо признаков жуткой сущности Бугг-Шаша. Во всей комнате ничто не напоминало о Его визите; ни в одной трещине или щели в сосновых половицах не осталось ни капли Его омерзительной слизи…