– «Интрижке»? Твоя жена спит со своим французским приятелем целых десять лет! И ты называешь это «интрижкой»?!

– Нет, это больше, чем интрижка, но Ноэль не любит его. Это просто своего рода дружеское общение.

– Ясное дело! А та ночь, что Салли Аранка провела в городе, была интрижкой или дружеским общением?

– Ни тем ни другим, или и тем и другим, какая разница? Салли приезжает сюда раз в год, и для нас это просто развлечение.

– А если бы здесь была Ноэль?

– Она бы не возражала. Послушай, Мерсер. Если ты прямо сейчас позвонишь Ноэль, расскажешь, что мы обедаем и обсуждаем послеобеденный отдых, и спросишь ее мнение по этому поводу, то, уверяю, она рассмеется и скажет: «Меня нет уже две недели, а вы все тянете?» Хочешь позвонить?

– Нет.

Брюс засмеялся и заметил:

– Ты слишком зажата.

Мерсер никогда не считала себя зажатой – напротив, она гордилась своей раскованностью и способностью многое принять. Но в тот момент она ощущала себя ханжой и злилась.

– Нет.

– Так давай расслабимся.

– Извини, но я не могу относиться к этому легкомысленно.

– Ладно. Я не настаиваю. Я просто предложил немного отдохнуть, вот и все.

Они засмеялись, но оба чувствовали напряженность. И знали, что разговор еще не закончен.

6

Они встретились на пляже в конце настила напротив коттеджа, когда уже совсем стемнело. Настало время отлива, и на широком пляже было безлюдно. На водной глади мерцало отражение яркой луны. Элейн была босиком, и Мерсер тоже скинула сандалии. Они подошли к воде и неспешно направились вдоль берега – обычные подруги просто гуляют и делятся новостями.

Следуя инструкциям, Мерсер каждый вечер отправляла по электронной почте подробные отчеты о прошедшем дне, вплоть до названия книг, которые читала, и своих попыток творчества. Элейн знала почти все, правда, Мерсер не стала информировать ее о попытке Кэйбла затащить ее в постель. Может, потом, в зависимости от развития событий.

– Когда вы приехали на остров? – спросила Мерсер.

– Сегодня днем. Последние два дня мы провели в офисе, где собрались все члены нашей команды, технические эксперты, специалисты по планированию операций и даже мой начальник, владелец компании.

– У вас есть начальник?

– О да. Я руковожу данным проектом, но окончательное решение будет принимать мой босс, когда мы определимся.

– Определитесь с чем?

– Как быть дальше. Сейчас пошла шестая неделя, и, признаться, мы не знаем, как следует поступить. Вы были великолепны, Мерсер, и ваши успехи за первые пять недель просто поразительны! Мы очень довольны. Но теперь, когда у нас есть фотографии и видео, когда вам удалось войти в круг Кэйбла, мы обсуждаем следующие шаги. Наш уровень уверенности довольно высок, но дел у нас еще невпроворот.

– Мы точно добьемся успеха!

– Мне очень нравится ваш настрой.

– Спасибо, – поблагодарила Мерсер, уже устав от похвал. – Вопрос. Я не уверена, что разумно продолжать этот ход с романом о Зельде и Хемингуэе. Уж слишком он вызывающий, если рукописи Фицджеральда действительно у Кэйбла. Мы точно на правильном пути?

– Но роман был его идеей.

– А может, это наживка, чтобы проверить меня.

– Есть основания полагать, что Кэйбл вас подозревает?

– В общем, нет. Я провела много времени в обществе Брюса, и думаю, что узнала его. Он очень умен, харизматичен и схватывает все на лету, но он также честен, и с ним легко разговаривать. Возможно, Брюс способен на определенное лукавство в отдельных сферах своего бизнеса, но с друзьями он, безусловно, честен. Честен до неприличия. Он терпеть не может дураков, и в нем есть изюминка. Он мне нравится, Элейн, и я ему тоже нравлюсь, и он хочет сблизиться. Если бы Брюс меня подозревал, думаю, я бы это почувствовала.

– А вы планируете сблизиться?

– Там будет видно.

– Он лжет о своем браке.

– Верно. Он всегда говорит о Ноэль как своей жене. Думаю, вы правы в том, что они не расписаны.

– Я рассказала вам все, что мы знаем. Ни здесь, ни во Франции нет никаких записей о регистрации их брака или желании его зарегистрировать. По идее они могли расписаться и в какой-то другой стране, но с ними это как-то не вяжется.

– Не знаю, как близко нам удастся подобраться к нему, – заметила Мерсер, – и сомневаюсь, что это можно планировать. Я просто хочу сказать, что знаю его достаточно хорошо, чтобы обнаружить подозрительность.

– Тогда воспользуйтесь его романом. Это даст вам возможность поговорить о Фицджеральде. А еще лучше – написать первую главу и дать ему ее прочитать. Вы можете это сделать?

– Конечно. Это же всё вымысел. А в моей жизни сейчас вообще нет ничего реального.

7

Следующая попытка Брюса была такой же незатейливой, как и предыдущая, но она сработала. Он позвонил Мерсер в четверг днем и сообщил, что в городе остановился проездом легендарный издатель «Рипли Пресс» Морт Гаспер со своей последней женой. Гаспер приезжал на остров почти каждое лето и останавливался у Брюса и Ноэль. Брюс устраивал поздний ужин в пятницу, на котором будут только они четверо. Так они смогут приятно завершить рабочую неделю.

После нескольких дней в четырех стенах номера у Мерсер развилась клаустрофобия, и она была готова на все, лишь бы сменить обстановку. Она с нетерпением ждала, когда сможет снова вернуться в свой коттедж, и считала дни до отбытия Конни со своей оравой домой. С целью отвлечься от работы над романом, Мерсер гуляла по пляжу, стараясь держаться подальше от коттеджа, и следила за тем, как бы не столкнуться с кем-то из знакомых.

А встреча с Мортом Гаспером могла оказаться полезной и вдохнуть новую жизнь в ее затухающую карьеру. Тридцать лет назад он купил «Рипли» по дешевке и превратил убыточное и дышавшее на ладан маленькое издательство в крупный и независимый издательский дом. Обладая тонким чутьем на талант, он собрал и раскрутил целую плеяду писателей разных жанров, чьи книги успешно раскупались. Возродив традиции золотого века книгопечатания, Морт устраивал трехчасовые ужины и вечерние презентации у себя дома в Верхнем Уэст-Сайде. Он был, без сомнения, самой колоритной фигурой в издательском бизнесе и на седьмом десятке оставался столь же деятельным, что и много лет назад.

В пятницу днем Мерсер провела два часа в Интернете, читая старые журнальные статьи о Морте, и все они были интересны. В одной из них, двухлетней давности, рассказывалось, как Морт заплатил аванс в миллион долларов неизвестному автору за его дебютный роман, продажи которого составили всего десять тысяч экземпляров. Он не жалел о содеянном и считал это «выгодной сделкой». В другой рассказывалось о его последнем браке с женщиной, которая была примерно одного возраста с Мерсер. Ее звали Фиби, и в «Рипли» она работала редактором.