Гия подошел к Софье и Клоду, которые сносили посуду со стола в посудомоечную машину.

– Мне не нравится, как эта девка себя ведет. Не зовите ее сюда больше. И сейчас я увезу ее в отель.

Он вышел в сад. Увидел, как Наталья опробует гамак – словно проверяет, прочно ли он подвешен.

У него проскользнула мысль, что теперь, когда у Софьи вырос такой живот, надо отговорить ее качаться в гамаке – неровен час… Но он уже окликнул Наталью, предлагая ее подвезти к отелю. И забыл высказать Соне свое мнение насчет гамака.

– А здесь мне остаться нельзя, – заговорщическим шепотом, как «своего», спросила Наталья Гию, – что, Сонька Клода ко мне заревнует?

– Конечно, – не без яда ответил ей Георгий, – а еще тут живут сейчас ее свекор со свекровью. Так что свободных койко-мест нет, – памятуя о том, как он зря разозлил в свое время Лимона, с девицей решил обращаться сдержанно.

Вот и настал день отъезда на фестиваль. Соня всю ночь ворочалась. То, что она когда-то видела только по телевизору – набережную с флагами, красную ковровую дорожку перед кинотеатром, а главное – красивейших людей мира, завтра предстанет перед ее глазами.

Клод же, паковавший чемоданы накануне, спал как убитый. И утром он повернулся к Соне с буквально торчащим членом и притянул ее к себе, даже еще не открыв глаза.

Соня прильнула к нему и, наконец, выплеснула в сексе в единственной доступной позе весь адреналин. Так что за завтраком, в машине и в самолете она спала.

И ей снился странный сон. Они с Клодом решили потренироваться в скалолазании, подошли в каком-то месте к кочке в степи. И вдруг под ними взметнулся каменный столб на громадную высоту. И они на нем оказались на самой пике. И вокруг никого, и нет возможности спуститься.

– Я прыгну и упаду на спину. А ты прыгай на меня и на свой живот, – сказал ей Клод во сне.

– Но я вас так убью – тебя и детей.

– Главное для меня, чтобы ты жила. Остальное – не так важно.

– Нет, тогда не будем прыгать вовсе. Будем жить тут.

Во сне она успокоилась, и они присели на пику столба, держась друг за друга.

Соня проснулась на плече Клода. Он листал каталог украшений одной из известнейших ювелирных династий, которые продавались прямо на борту самолета.

– Смотри, какие красивые браслеты! Я сейчас куплю тебе этот, нежно-голубой. К платью. Ты же захочешь блеснуть им, когда пойдем получать пальмовую ветку.

– Вполне вероятно, что мы сможем получить только ту ветку, которую отломим с дерева и заплатим штраф, – рассмеялась Соня. После заявления мужа она решила трактовать свой сон, как то, что они вознесутся внезапно на немыслимую высоту в профессии. И так и будут жить на ней дальше. А поскольку они номинированы, то…

Соня оделась в твидовый костюм цвета темной сирени, он позволял охватить твидовым сарафаном и пиджаком свободного покроя ее раздавшиеся грудь и живот. Все же уже шесть месяцев почти ее «плодам» внутри.

Она посмотрела в Интернете погоду в Каннах перед вылетом (что не свойственно ей было раньше). Май в этом году оказался там прохладным, так что она решила не рисковать – ведь сильная простуда тоже могла повредить беременности.

Но воздух, охвативший прибывших по выходу из озонированного и кондиционированного здания аэропорта с небольшим багажом, оказался волнующе влажным и теплым, как поцелуй на все тело.

Город-курорт начинал сезон с фестиваля.

Отправились супруги налегке в это путешествие не только из-за Сониного «интересного положения». Все же номинированы были не они одни на приз за лучшую музыку к фильму, так что не очень-то верили, что им пригодится что-то еще, кроме одного комплекта для красной дорожки и джинсов с майками и ветровками.

И покупать одежду на седьмом месяце беременности (с неясными перспективами) Соня не хотела.

Она раньше была только в Париже из всей Франции, а про исторические места Канн только читала в буклетах в самолете. Так что ей очень хотелось использовать время, осматривая их, а не магазины на Rue d’Antibes – улице, протянувшейся параллельно бульвару Круазетт. Там было много бутиков класса «люкс».

В Каннах архитекторы «Прекрасной эпохи» имели возможность реализовать свои самые безрассудные проекты. Дворцы-отели и сказочные сады описаны во многих романах, которыми Сонечка зачитывалась в большой домашней библиотеке еще в детстве. Так что, оформившись на рецепшен отеля, супруги сразу отправились в путь по городу. Первой целью была вилла Александра с минаретами по углам ее.

В парке Святого, как оказалось, находится русская церковь, открытая в 1924 году в память о Эжене Трипе и его жене, которые являлись основателями и попечителями квартала. Оказалось, что Трипе был французским консулом в Москве, женился там на девушке с большим приданым Александре Скрипицыной. Потом он купил большой участок земли в Каннах, где выстроил замок в восточном стиле – виллу Александра. Семья Трипе выделила землю под строительство русской церкви в Каннах. И это было очень предусмотрительно – эмигрантов в Каннах после революции стало столько, что места для молитв оказалось мало.

Вторую достопримечательность, которую супруги выбрали для посещения, была вилла Казбек.

Мемориальная доска на ее фасаде напоминает о том, что эта большая вилла, сейчас разделенная на квартиры, раньше принадлежала Великому князю Михаилу Михайловичу, внуку Николая I, полковнику кавказских стрельцов. Его жена – Софи (ее имя и побудило Клода попроситься сюда) – графиня де Торби, была внучкой Пушкина!

Но главная улица во всех смыслах в Каннах – набережная. Она красива поистине кинематографической красотой. На ней даже не художник точно может узнать, что значит цвет «лазурь». Ведь именно им окрашена вода залива.

Ее можно воспевать в стихах. Что Соня и сделала, едва вечером вышла на балкон отеля.

Мгновенно сложились строки. Но над ними еще надо поработать…

А работать не хотелось. Она просто валилась с отекших ног. Клод, наскоро приняв душ, уже валялся на пышной постели в стиле какого-нибудь из Людовиков. А Соня взялась наполнять ванну на львиных лапах. Налила ароматной пены, улеглась на дно и засунула под шум воды.

Ей снился залив, но не этот, который видела сегодня, а бухточка у их дома в Аланье.

Клод идет по берегу. На море высокие зеленые волны. И вдруг в них мелькает русалка. Ее лицо опутано волосами. И тут ее муж кидается, как есть, в одежде, в воду! Раз за разом он ныряет все глубже, но русалку не находит. Так и тонет сам.