— Как ты попал в мою квартиру? — Вопрос был неправильный, не самый главный, но он волновал меня больше всего.

— Пораскинь мозгами, Анель. Неужели ты не заметила, что я прихватил твою сумку? В сумке были ключи от квартиры и паспорт с адресом, по которому ты прописана.

— И деньги, — вставила я.

— Ерунда, десять тысяч рублей. Надеюсь, ты не из-за денег расстроилась, — усмехнулся он, и я снова подивилась тому, как он мог мне нравиться со своим красногубым лицом, скользкими глазками и манерами дешёвого сутенёра. Я сделала над собой большое усилие, чтобы не вывернуть кран до упора, и чтобы струя кипятка не расстреляла в упор его наглую рожу.

— Я совсем не расстроилась, — сказала я. — Рассказывай, почему ты припёрся сюда! Ведь насколько я поняла, ты бросил меня на неоплаченной съёмной квартире. Ты не просчитался, я действительно просидела там невесть сколько, как глупая клуша, в ожидании вечной любви. Я сидела там даже после того, как обнаружила, что ты забрал все свои вещи и украл мою сумку, даже после того, как пришла хозяйка квартиры и учинила скандал, потому что жильё не оплачено, даже после того, как по телевизору показали настоящую Жанну. Я сидела бы там и сидела, если бы не позвонила Верка и не сказала, что её муж собирается расправиться с моим Филимоном. Говори, как ты здесь очутился, и главное — зачем? Чтобы убить меня?

— Анель, убери руку с крана, я всё тебе расскажу! В конце концов, ты действительно имеешь полное право всё знать.

Я очень хотела всё знать, поэтому убрала руку с крана, но шланг не опустила.

— Слушай меня. Я пришёл сюда, чтобы спрятаться, а куда мне было ещё идти?! На той квартире меня бы нашли и грохнули! Ведь картин-то заказчик не получил! Да, я поджидал тебя здесь, я понимал, что рано или поздно ты вернёшься домой. Я услышал твой голос в подъезде, ты болтала с соседкой, открыл дверь, выключил свет и сел в кресло. Я ждал тебя. И вовсе не для того, чтобы убить. Извини за нож, нервы сдали.

Я уже сказал, что картины оказались подделками. Хорошими, качественными, но подделками! Конечно, я об этом не знал, отдал картины заказчику и стал ждать, когда на мой счёт поступит приличная сумма. Дни шли, а денег всё не было, я стал психовать, и тогда в мой гостиничный номер…

— Ты поселился в гостинице?

— Ну да, так было надо. Так вот в мой номер пришли двое с битами и объяснили, что пейзаж и «купальщица» — копии, что денег мне не видать, что подставлены серьёзные люди, что картины нужно достать и непременно подлинные! Они чуть меня не покалечили! Ты должна понять, почему у меня сдали нервы, почему я схватился за нож! От этих ублюдков нужно было где-то прятаться, и я приехал сюда. Прости меня! — Эти слова Геральд произнёс неуверенно, словно заранее зная, что они не проймут меня. — Убери этот шланг, пойдём на кухню, поговорим. К чему этот цирк?

Я положила руку на кран и засмеялась:

— Нет, хочу цирк! Я так наскучалась за эти дни, что теперь хочу веселиться! Давай, говори, кто такая Жанна, почему она так на меня похожа, и как ты, сволочь, умудрился подкупить всё побережье Крыма, а в особенности, Игоря Константиновича, моего тренера.

Геральд сполз по чёрной кафельной стене вниз, сел на пол и, обхватив руками чёрные, кожаные коленки, принялся рассказывать, бессмысленно глядя в пространство. Именно этот бессмысленный взгляд давал мне некоторую гарантию того, что он говорит правду.

* * *

— Вы, бабы, очень болтливы, — начал он. — Способны выболтать о себе самое сокровенное первому встречному — соседке, шофёру такси, официантке, парикмахеру, массажисту, косметичке… Скажи, в какой салон ты ходишь, чтобы почистить пёрышки?

— В «Клеопатру», — ответила я и опустила, наконец, шланг, потому что такой Геральд — сидящий в обнимку с собственными коленками, показался мне не опасен. — При чём здесь салон?

— В «Клеопатру». Запомни это и слушай дальше. Два года назад в аукционный дом, где я работаю экспертом, пришла девушка. Она хотела пристроить несколько старинных икон. Иконы оказались дрянь, не такие уж и старинные, стоили копейки, зато девушка… В общем, я отвалил ей денег за барахло из собственного кармана, просто так, чтобы назначить свидание. Но она не пришла в тот пивной погребок, куда я её пригласил. Как дурак я просидел там весь вечер, в компании синих роз. Ты когда-нибудь видела синие розы?! Я отвалил за них всю зарплату, я хотел её удивить, но она не пришла, и я отдал их официантке. Семнадцать отборных синих роз без единой колючки! Когда я вышел из подвальчика, то окончательно понял, что по-настоящему меня может зацепить только девушка, которая не пришла на свидание. Приди она тогда, я покувыркался бы с нею пару ночей и потерял интерес. Ты же знаешь, ко мне бабы липнут как мухи на мёд.

Я захохотала. И крикнула:

— Знаю!

И хотела включить кипяток, но он ни малейшего внимания не обратил на мои пассажи, сидел и бубнил, уставившись в одну точку на чёрном кафеле.

— Но она не пришла! Прошёл день, другой, третий, я понял, что пропал, что ничего не хочу, только увидеть её. Я даже запил, даже прогулял пару дней на работе, хотя очень дорожил своим местом.

Она появилась через неделю. Принесла серебряный крест работы Ивана Хлебникова, русского ювелира, — очень дорогая, редкая вещь. Сказала, что хотела бы толкнуть его «в чёрную», не через аукцион. Я объяснил, что для такой цацки нужен заказчик, просто так её не продашь, если не с аукциона. Я пообещал ей найти такого заказчика. На следующий день она принесла серебряные часы середины восемнадцатого века, потом ещё… Я понял, что дело нечисто, но пообещал сбыть изделия. Я сделал это, чтобы держать её на крючке, чтобы она приходила, звонила, чтобы у нас было общее дело. А потом как-то вечером услышал в программе «Криминальные новости», что ограблен один известный коллекционер русской ювелирки. Среди краденых вещей были перечислены и тот крест, и часы, и прочие вещи… Но мне было уже плевать. Я нашёл, кому сбыть товар, я даже подзаработал на этом деле, оставив себе тридцать процентов от суммы. А она… она всё же пришла на свидание, и не в пивнушку, а прямо ко мне домой. Я не стал покупать никаких цветов, я вообще не стал ничего покупать. Я набросился на неё с порога и больше не отпустил никуда. Мы стали жить вместе, квартиры я снимал — то одну, то другую…

— Её звали Жанна, — подсказала я.

— И Анна, и Вероника, и Кристина, и Анжелика, но в основном всё-таки Жанна.

— Ясно. Она имела много имён, потому что всегда заметала следы.

— Тебе не понять всей прелести, градуса, притягательности порока! Ты пресная девочка, от тебя кайфа, как от минеральной воды — в нос шибает, а мозги не туманит.

Я опустила руку в раковину и нащупала там острое лезвие. Сжала пальцы и почувствовала, как тёплая кровь затопила ладонь.

Минуточку, минуточку, господин режиссёр! Ещё, пожалуйста, всего одну лишь минуточку. Будет вам настоящая кровь, будут леденящие душу кадры, пусть только сначала главный злодей расскажет всю правду.