— Почему?! Вы же умная женщина, так не задавайте, черт возьми, идиотских вопросов! Потому что это Срез. Полому что тезеллит — не драконье дерьмо! Такой энергоемкий процесс сожрет все запасы, а для начала целиком перетянет их на себя, неужели непонятно?! Ресурс!.. У меня свои ресурсы. Да, я могу заломить какую угодно цену, но тут дело не в деньгах. Я не хочу, чтобы Срез — мой Срез!!! — превратился в руину, транзитный пункт, пересадочную станцию для драных…

Он выругался на чужом языке, длинно и заковыристо. Намереваясь тоже встать, Эва выдвинула ноги из-под кресла, поустойчивее поставила в исходную позицию туфли на высоких каблуках. Намекнуть, что пора бы переходить к делу, к тому, ради чего он, собственно, приказал привезти се сюда. Бросила взгляд в сторону телевизора…

— Я очень тепло к вам отношусь, Эвита, — в старческом голосе дрожала ярость, близкая к безумию. — Но вы мне мешаете, крайне мешаете, ясно?! И что, по-вашему, мне остает…

И тут она перестала его слышать.

Картинка на экране была красивая и мирная; титр в верхнем левом углу — она еле его прочла с большого расстояния — сообщал, что это кадры одного из первых выпусков реалити-шоу «Я — звезда». Молоденькие девушки с огромными сумками сгрудились перед входом в фешенебельный отель. Камера гуляет крупным планом по девичьим физиономиям с лакированными челками, губками бантиком и размашистой тушью на ресницах. Боже мой, Марина Круцюк, десятый класс!.. да, действительно, она говорила на экзамене что-то об отборе в телешоу… вот почему — знакомое название…

— Что с вами? — как-то сразу придя в себя, недоуменно спросил Фроммштейн.

Эва медленно обернулась:

— Там девочка из моего класса… вы, наверное, знали. Надо что-то делать. Всё остальное обсудим потом.

Встала, покачнувшись на каблуках.

Он не должен был догадаться, что — кого — она увидела еще.

Мозг новорожденного дракона — как холст, загрунтованный, чтобы писать картину. По мнению Миши, это доказывает, что дракон — не животное. Все животные Исходника и Среза, включая человека, уже при рождении имеют определенный набор инстинктов, безусловных рефлексов и так далее. А маленький дракончик совершенно беспомощен. Чистый холст. И это поразительно, потому что через пять недель всё приходит в соответствие с законами животного мира, появляются инстинкты и рефлексы, обычные для рептилий. У диких драконов. У тех, кого не инициировали за эти пять недель.

Почему так? Этот срок — кому он изначально предназначен? Ведь люди появились в Срезе совсем недавно. Раньше такой период полной беспомощности, очевидно, только увеличивал смертность среди новорожденных. А в природе ничто не может быть направлено на смерть. Только на жизнь.

Зачем? Миша не знает. И Драго тоже. Не знает никто.

Они тянули до последнего. Прошел уже месяц после того, как малыш родился, я страшно волновалась, потому что была абсолютно не в курсе их планов. Они все от меня скрыли, Миша и Драго. Впрочем, тебя-то это не должно удивлять, ты сам благополучно обманывал меня целых восемнадцать лет. Как-то вечером я в очередной раз подступила к Мише: когда?!. ведь еще чуть-чуть — и опоздаем, маленький так и останется диким! А он ответил как бы между прочим: уже. Было обидно, я очень хотела посмотреть на инициацию. Но ничего не сказала, только спросила, не было ли проблем с банком личностей. Ведь мы тогда только поженились, ты был страшно зол на Мишу, — хотя в любом случае, Драго-то тут при чем? А Миша ничего не ответил. Он… в общем, мы начали целоваться. И я решила, что всё в порядке.

Всё в порядке, папа. Просто так странно… Мне признался Драго, потом, позже. Его сыночек уже немного летает и начинает говорить, драконы и растут, и учатся гораздо быстрее людей. Я смотрю на него и на нашего сына… Не могу. Не укладывается в голове.

Коленька — это немного я, немного Миша, но все-таки отдельная личность, созданная из невероятных по сложности генных комбинаций. А маленький Драми…

Михаил Анчаров. Мой муж. От первого до последнего нейрона. Только в детстве.

Ты, конечно, сказал бы: ничего особенного, эксперимент как эксперимент, правда, довольно смелый. На всякий случай взял бы под личное наблюдение, а там и засекретил бы для верности. Потому я и не написала тебе об этом раньше. Но ты никогда больше не получишь ни одного моего письма. Боже мой, до чего же легче и свободнее стало писать теперь, когда я точно это знаю…

Рассказать, как мы живем? Хорошо. Немного похолодало, осень. Коленька недавно температурил, зубки лезут, но сейчас уже всё прошло. Так интересно наблюдать, как он растет! Каждый день — какое-нибудь новое впечатление, чудесное, ни с чем не сравнимое. Правда, положив руку на сердце, сравнивать мне особенно не с чем. Нет у меня больше никаких впечатлений. Совершенно никаких.

С тех пор как мы въехали в новый дом на склоне, я практически перестала общаться с разработчиками и их женами. Последнее даже приятно, да и насчет первого я сразу не особенно переживала, тем более что первое время Панчо и еще пару человек иногда заходили в гости. Потом всё реже и реже… Действительно, зачем это им? Весь поселок смотрел косо, я знаю. В свой последний визит Панчо рассказывал мне, что разработческий профсоюз (оказывается, у них есть такая организация — ты в курсе?) хотел через Мишу и как бы от его имени выйти на тебя со своими условиями. A Миша отказался даже выслушать, чего именно они хотят. Не знаю, почему. Я с ним об этом не говорила.

Мы вообще теперь почти не разговариваем. Миша пропадает в экспедициях, а когда возвращается, то в основном возится с сыном — не стану же я им мешать. И даже Драго с маленьким он, кажется, уделяет больше внимания, нежели мне. Хотя и это, если разобраться, понятно…

Сейчас он снова в Пещере привидений. Ты не представляешь, папа, как бы мне хотелось спуститься туда вместе с ним! Я никогда тебе не писала… Мы с Мишей впервые поцеловались — там. Там все наши самые главные воспоминания. Не знаю, может быть, для него, да и вообще для мужчин оно совсем по-другому, не так уж и важно. Помню, даже тогда — тогда!!! — Миша был страшно раздосадован, что не получается его эксперимент с оптиграфической аномалией. Что-то пытался мне объяснять, а я смотрела счастливыми глазами и ничего не слышала, кроме его голоса. Сейчас вот пытаюсь припомнить, о чем. именно шла речь. Чтобы потом, когда он вернется, задавать правильные вопросы. Чтобы ему снова стало интересно со мной. Как тогда.

Вот так, папа. Я тебе еще напишу. Я привыкла.

Эва Анчарова, 15.10.19.

Сволочи. Разбили фотоаппарат. Цифровой «Никон». Убила бы.

Собственно, она едва удержала себя в руках. Больше всего на свете хотелось смести все барьеры, наплевать на расстановку сил, кинуться на него, очертя голову, с кулаками, когтями и зубами… и что? И фиг. В лучшем случае ее саму приложили бы головой о колонну. А голова, если разобраться, все-таки дороже, чем самая навороченная камера.

Маша мрачно сидела в углу вестибюля, прямо на полу, подпирая спиной ту самую колонну. Влипла. Это ж надо было так влипнуть! Реалити-шоу… а как же. Шоу маст гоу-он, и далее по тексту.