Шумно выдохнув, я поднимаю взгляд и замечаю на полке бинокль Джейкоба. Беру его и выхожу на террасу. Застав Джейкоба в прошлый раз с биноклем, я думала, что он смотрит на Каз, которая сидела на пляже с двумя парнями. Теперь я вспомнила, что в тот момент рядом с ними была Айла – искупавшись, она вышла на берег и болтала о чем-то с Джо и Бинкс.

Вот кого разглядывал Джейкоб.

Вот в кого он был влюблен.

Неужели она тоже любила Джейкоба и поэтому взяла его с собой в Чили? И теперь не отвечает на звонки?

К горлу подступает тошнота. Сколько лет я изводила себя мыслью о том, что Ник по-прежнему любит Айлу! Мои подозрения пылающим жаром опаляли наш брак, – а на самом деле любовь к ней проявлял не мой муж, а мой сын.

Падают первые капли дождя, тяжелые и плотные. Ник стоит у окна, постукивая пальцем по ключице. Я откидываюсь на спинку дивана, зажимаю глаза ладонями. Что мне известно о Чили? Почти ничего. Когда Айла туда уехала, я нашла на карте эту таинственную полоску земли, тянущуюся почти вдоль всего западного побережья Южной Америки. Огромная, бескрайняя страна – голова кружится при одной только мысли, что Джейкоб сейчас где-то там.

Интересно, в самолете он сидел у окна, глядя, как мельчает и в конце концов исчезает Англия? Джейкоб никогда не летал так далеко – он бывал только в Италии со мной и Ником и в Швейцарии с классом. С его ростом сыну наверняка было тесно, ноги упирались в переднее сиденье. Он волновался? Держал Айлу за руку? Рассказал ли он ей про меня и Айзека?

И вместе ли они сейчас? Джейкоб и Айла вполне могли уехать на север, к соляным равнинам – она как-то показывала мне фотографии этого места. Или же на юг, в горы. Они могут быть где угодно. Как их найти?

Я ловлю сердитый взгляд Ника.

– Ты чего?

– Ты ведь понимаешь, что он там из-за тебя? Из-за тебя и Айзека.

Его слова бьют в самое сердце.

Ник хватает свой телефон и ищет что-то в списке контактов.

– Ей звоню, – объясняет он, заметив мое недоумение.

Ник напряженно прижимает мобильный к уху и меряет шагами комнату: три вперед, развернулся, три обратно, снова поворот.

– Твою мать, Айла, что за игру ты затеяла? – злобно шепчет он в трубку. – Мы в курсе, что Джейкоб с тобой в Чили. Полиция все выяснила. – Ник делает шумный вдох. – И записка, чертова любовная записка – ее мы тоже нашли! – Ник с отвращением качает головой. – Ты слышала сообщения Сары и прекрасно знаешь, через что мы прошли. Так почему не звонишь? Мы тут с ума сходим, ясно тебе? Мы… – Голос Ника вдруг срывается, и он швыряет мобильник на диван. Грузно осев, закрывает голову руками.

Я подхожу к нему и обнимаю за плечи. Сидя рядом с ним, я чувствую себя совершенно опустошенной. Сквозь залитое дождем окно виден дом Айлы – мрачная тень в сумерках. Как ты могла? Я хватаю телефон Ника и, не раздумывая, снова набираю ее номер. Горло сжимается от всех тех слов, что я хочу ей сказать.

Я прижимаю мобильный к уху. Что-то не так. Раньше всегда шли семь гудков, потом щелчок голосовой почты. Сейчас слышны долгие гудки: телефон занят.

Волоски на затылке встают дыбом.

– Айла включила твое сообщение, – говорю я Нику. – Прямо сейчас. Она все знает, Ник. Она слышала каждое слово.

День восьмой, 21:00

Сумерки сгущаются. Ник стоит у окна, от его дыхания потеет стекло.

– Она не влюблена, – тихо, будто самому себе, говорит Ник.

– Ты о чем?

– Об Айле. Разве она могла влюбиться в Джейкоба? – Ник отворачивается от окна и смотрит на меня. – Он у нас еще совсем ребенок. Не умеет вести себя за столом, грубит всем вокруг, если устал. Ты до сих пор стираешь ему вещи, а я даю деньги на карманные расходы. А Айле сорок. Она объехала весь мир, родила сына, сделала карьеру. У нее такая насыщенная жизнь, что вряд ли она могла полюбить Джейкоба. – Ник задумчиво водит пальцем по губе. – Нет, тут что-то другое.

Он прав.

Внезапно загудел холодильник, и я сосредоточилась на его вибрациях.

– Так что произошло этим летом?

– Ты о чем?

– Между вами постоянно было какое-то напряжение. Я это чувствовал.

Я прижимаю к животу диванную подушку и вожу пальцами по окантовке.

– Не знаю… мы словно отдалились друг от друга.

– И кто начал первым? – проницательно спрашивает Ник.

Тело обдает жаром. Как ему ответить? Как облечь в слова мои чувства по отношению к Айле, если я и сама их с трудом понимаю?

– Наверное, я. В основном. – Я шумно выдыхаю и, глядя на подушку, пытаюсь подобрать слова. – С каждым ее приездом сюда мне становится как-то… неприятно. – Ник отвечает мне удивленным взглядом. – Я словно всем делюсь с ней. Тобой и Джейкобом в том числе. Знаю, звучит странно, но я как будто… обязана ей, – наконец нахожу я точное слово. – У нее нет никого, а у меня – вы оба.

Похоже, мое признание натолкнуло Ника на размышления.

– Марли… – бормочет он, глядя на меня. – Так вот из-за чего все это. Из-за Марли.

Марли. Прелестный светловолосый мальчуган, о котором я стараюсь не думать. А ведь Ник прав. Он озвучил мысль, которая мучила меня много дней подряд. Теперь она вырвалась наружу, и я больше не в силах ее игнорировать.

– Расскажи, почему вы с Айлой поругались в тот вечер перед ее отъездом. Расскажи, во всех подробностях, Сара.

Ник так буравит меня взглядом, что над верхней губой проступает пот. Стало невыносимо жарко. Попавшись, я начинаю ерзать на месте. Затем встаю, иду на кухню и наливаю себе воды. Опустошаю стакан и вытираю рот рукой.

– Сара?

– Мы наговорили друг другу столько гадостей… Я начала первая. Закатила скандал из-за этих билетов на концерт. Дело было даже не в билетах, просто… я ужасно разозлилась!

– Почему?

– Я очень хотела, чтобы Айла пришла на барбекю. Помнишь, мы еще говорили, что было бы здорово устроить Джейкобу нормальный день рождения? Посуетиться ради него, лишь бы воспоминания о Марли не омрачали ему настроение. Я так обрадовалась, когда Джейкоб решил пойти вечером к друзьям. Подумала: «Наконец-то, настал переломный момент». Наш сын ведь заслуживал веселья в свой день. Не знаю, может, я слишком многого требовала от Айлы, – пожимаю я плечами. – Каково ей было сидеть в кругу нашей семьи и смеяться? – Я потираю лицо рукой. – Она грустила, уйдя в свои мысли. А потом Джейкоб произнес тост в память о Марли. Прекрасный и трогательный тост, который для меня значил лишь одно – что каждое гребаное лето Айла будет с нами, и от нее никуда не деться!

Руки сжались в кулаки, костяшки побелели. Ник с ужасом смотрит на меня, словно не узнает собственную жену.