В итоге мы встретились недалеко от города. Место было вполне удачным. С одной стороны, так сказать, «в чистом поле» (хотя скорее на лугу), то есть ничего предосудительного или интимного. С другой — путников мало, подслушать беседу нереально, так что мы имели возможность поговорить спокойно. А заодно и по свежей зеленой траве походить не зазорно, чем я незамедлительно и занялась, первым делом разувшись.

— Ну что, как прошло свидание с царевной? — спросила я у принца.

Тот разуваться по моему примеру не стал, зато с удовольствием сел прямо на землю, наполовину утонув в высокой траве. Его конь, непривязанный, гулял поблизости и с удовольствием эту самую траву пощипывал.

— В общем-то, неплохо, — ответил принц, задумчиво рассматривая покачивающийся на ветру колосок.

— А точнее?

Когда это необходимо, я умею быть весьма дотошной.

Он медленно пожал плечами.

— С ней приятно поговорить. Она умна, рационально мыслит, у нее хороший вкус. В общем, мы нашли общий язык. Брак без дурацких шутовских фокусов ее более чем устраивает, так что, по-видимому, все сложится как нельзя лучше.

— Но о большой любви с первого взгляда речи не идет? — заключила я.

— Не идет. — Принц ни на мгновение не усомнился в своем ответе. — Но, знаешь, я на брак по большой любви особо и не рассчитывал. Несмеяна, насколько я понимало, тоже. Так что тут все как раз нормально. У нас жизненные позиции похожи, неприязни мы друг у друга тоже не вызываем, так что, думаю, со временем брак может получиться вполне себе счастливым.

— Может, — согласилась я.

Не могу сказать, чтобы мне сильно нравилось такое развитие отношений у моих подопечных. Но, с другой стороны, принц прав: в королевских семьях своя специфика. Прав он и в другом: с имеющимися у них исходными данными счастливый брак действительно реален. Звучит неромантично, но принцип «стерпится — слюбится» никто не отменял. Вот только работает этот принцип отнюдь не для тех молодоженов, которые ненавидят друг друга или попросту не имеют друг с другом ничего общего. А именно в таких случаях, как у принца и царевны. Общих интересов достаточно, оба подходят к жизни рассудительно, минимальная взаимная симпатия есть. Года через три они могут оказаться более счастливой парой, чем те, что на сегодняшний день глядят друг на друга с обожанием.

— Жалко ее, правда, — проговорил неожиданно принц. — Ну, из-за проклятия.

Ага, стало быть, и об этом ему Несмеяна рассказала. Что ж, начало отношениям и впрямь положено неплохое.

— Ваша встреча, стало быть, никак на колдовство не повлияла? — на всякий случай уточнила я.

Хотя и так было понятно, что нет.

— Не повлияла.

Принц рассеянно наблюдал за пчелой, подлетевшей к ближайшему колокольчику. Цветок раскачивался на ветру, и потому насекомому никак не удавалось добраться до вожделенного нектара.

— А тебе это мешает?

Я, в отличие от принца, наблюдала не за природой, а за своим собеседником. И весьма внимательно, поскольку из мимики и жестов можно порой почерпнуть куда больше, чем из значения произнесенных слов. Даже столь неожиданный интерес к миру пчел — и тот много о чем свидетельствовал.

— Мне — нет, — откликнулся принц. — Какая мне, в общем-то, разница, будет моя жена смеяться или нет. Но саму ее жалко. Ей ведь не все равно. Мне даже показалось, что зациклена она на этой теме больше, чем нужно. Впрочем, может, я и неправ. Так или иначе, я предложил ей разойтись, чтобы она смогла дождаться того, кто снимет заклятие. Она отказалась.

— Отказалась? — Я склонила голову набок.

Принц кивнул. За пчелой он уже не следил, но взгляд по-прежнему был отсутствующий.

— Отказалась, — неспешно повторил он. — Говорит, что ждать такого человека ей уже надоело. Да и не дождется, скорее всего, темперамент, мол, не тот. В общем, мы договорились еще три раза встретиться, прежде чем официально объявить о решении вступить в брак. Пообщаемся, немного приглядимся друг к другу. Если увидим, что все идет хорошо, отметим помолвку.

— Ну что ж, во всем есть свои плюсы, — оптимистично заявила я. — Зато, если твоя жена однажды засмеется, ты будешь точно знать, что тебе наставили рога.

— Ага, и тогда у меня появятся шансы реабилитироваться в глазах твоих студенток, — поддержал мой оптимистичный настрой принц.

— Зря ты на них обижаешься. — Я уклонилась от летевшей прямо на меня мошки и помахала перед лицом рукой, чтобы она не вздумала возвращаться. — На самом деле ты им понравился.

— Я заметил, — расхохотался принц.

— Да нет, правда, — настаивала я. — Просто… ну… такие они, девчонки. К ним надо привыкнуть.

— Что-то подсказывает, что я без этого обойдусь, — продолжал веселиться он.

Понимая, что разговор о делах завершен, я легла на траву и устремила взгляд в небо, по которому неспешно плыли редкие, но очень объемные облака. Очертания одного из них немного напомнили крылья, и это заставило меня захихикать.

— О чем вспомнила? — полюбопытствовал принц.

Сам он ложиться, как я, не стал, но откинулся назад и повернулся набок, опираясь на один локоть.

— Ко мне крестная фея приходила, — призналась я.

— Зачем? — не понял принц.

Не иначе, решил, что для светской болтовни или для обмена опытом.

— Замуж меня выдать решила, — со смешком сообщила я.

Принц приподнялся повыше и в течение нескольких секунд вглядывался в мое лицо, хмуря брови. А потом громко расхохотался. Я последовала его примеру, тем более что предпосылки к такой реакции на собственные воспоминания у меня были и прежде.

— Что, фея к фее? — уточнил принц, отсмеявшись.

— Ага. Я в зеркало смотрю, а фей — две! Смотрю — и сама не знаю: то ли у меня раздвоение личности, то ли белая горячка!

— Что-то мне подсказывает, что белой горячки от кофе с коньяком не бывает, — возразил он. — Так что остается раздвоение личности. Вряд ли ты пьешь алкоголь литрами.

— Давненько не пивала, — призналась я. — Такое только на шабашах с ведьмами хорошо идет, но я с ними сто лет не сидела по-человечески…

— А сейчас что же, времени не хватает?

— И времени, — подтвердила я. — Да и потом… Стоит подумать о том, как назавтра голова болеть будет, и пить не хочется. Вот годы уже не те.

— Да ладно, сколько тебе там? — фыркнул принц. — Лет семьдесят?

— Пятьдесят! — поправила я, гордо подбоченившись.

Вообще-то пятьдесят два, но кому нужны такие точности? Мы же не в бухгалтерии, право слово!

— Пф! — вынес свой вердикт принц. — Тогда вообще о чем говорить? Пятьдесят лет для феи — это же, если перевести на человеческие мерки, небось, не больше тридцати!