— Ты на карете? — спросила Мелюзина вместо того, чтобы поделиться хоть толикой информации.

— Да.

— Тогда едем!

Снова схватив меня за руку, фея устремилась к университетской ограде.

— Куда?

Возражать я, невзирая на собственное неведение, не стала и побежала вместе с ней.

— В тюрьму! — крикнула на ходу коллега.

Я судорожно сглотнула, но скорости не убавила.

— Зачем мы туда торопимся? — Запрыгнув в карету, я все-таки позволила себе проявить любопытство.

Кучер, прежде любезно распахнувший нам дверь, теперь плотно ее закрыл и, получив указания, вскочил на козлы.

— Слушай. — Мелюзина судорожно вздохнула и опустила руки на колени, готовясь давать объяснения. — Наших девочек арестовали.

— Кого именно? — мгновенно напряглась я.

Мелюзина посмотрела на меня с сочувствием.

— Весь твой курс.

— Что?! — Я взвыла так, что кучер даже замедлил скорость, засомневавшись, не являлся ли мой возглас попыткой призвать его остановиться. Но, не услышав повторных призывов, продолжил путь. — Всю группу?

Теперь я говорила чуть тише, но градус моего удивления и возмущения это не понизило.

— Всю, — горестно подтвердила Мелюзина.

— За что?

— За колдовство в неположенном месте и нарушение общественного порядка.

— Колдовство в неположенном месте? — У меня вытянулось лицо. — Что за чушь?!

Мелюзина вздохнула. И то, как она это сделала, мне не понравилось. Чувствовалось, что она, хоть и разделяет мои чувства, видит в обвинении зерно истины, о каковом мне пока известно не было.

— Вообще-то в уставе существует такой пункт, — просветила меня она. — Я проверила. К этой формулировке почти никогда не прибегают, но в данном конкретном случае… Видишь ли, там были причины.

— Где все это происходило?

Я решила взять быка за рога и разобраться в произошедшем путем наводящих вопросов.

— В центральном парке.

— Они там колдовали?

Даже если так, я все еще не видела в этом большого греха. Было очевидно, что дело не в самом факте, а в подробностях.

— Да. Хотели попробовать потушить пожар при помощи воды из фонтана. Знаешь, того, со скульптурой мальчика, играющего на лютне?

— Знаю, конечно, — нетерпеливо кивнула я. Этот фонтан в городе знали решительно все. Большинство жителей, договаривающихся о встрече в центре, выбирали именно его в качестве ориентира. — Ну, и в чем проблема?

Даже если у девочек не получилось перенести воду из бассейна на достаточное расстояние, все равно же они пытались потушить огонь, а это дело благое! Не наказывать же за неудачную попытку?

— Постой! — вдруг сообразила я. — А что, в центральном парке был пожар?!

— До тех пор не было, — поглядев на меня исподлобья, ответила Мелюзина.

— То есть как?

— То есть они сначала подожгли одну из скамеек, а потом стали переносить туда воду из фонтана, чтобы посмотреть, получится потушить пожар или нет.

Я схватилась рукой за голову.

— И как, потушили хотя бы?

Мой голос прозвучал слабо-слабо, будто даже я слышала его откуда-то издалека.

— Н-не совсем.

Сочувствия во взгляде Мелюзины стало еще больше.

— Там скамья и еще несколько деревьев сгорело. Но дело не только в этом.

— А в чем еще? — Я подняла на фею страдальческий взгляд.

— Они, когда переносили воду по воздуху, не совсем правильно произвели расчеты и до источника возгорания не донесли. Вода пролилась несколько раньше… Как раз на голову супруги мэра, которая отдыхала на другой скамейке, ближе к фонтану. И не только на голову. В общем, она промокла насквозь.

Теперь я схватилась за голову обеими руками.

— И что теперь?

Наверняка из-за прикрывающих рот ладоней голос звучал приглушенно, но Мелюзина все услышала.

— Теперь они сидят в тюрьме, в камере предварительного заключения. Когда слушание дела — пока неясно, может быть, через неделю или две. Поскольку затронута честь университета, ректор рвет и мечет. И требует в срочном порядке решить проблему. А поскольку группу курируешь ты, — взгляд Мелюзины стал виноватым, — он именно тебе поручил эту задачу. Дает ровно сутки.

Я закатила глаза и сжала в кулаки уже отведенные от лица руки.

— Сутки. Курирую, — повторила я разозлившись. И, возведя глаза к потолку кареты, зловеще расхохоталась, вполне себе по-ведьмински. После чего сердито воскликнула: — Вот именно, что курирую! Преподаю! Обучаю профессии! А не воспитываю, не кормлю из бутылочки, не перевожу через дорогу за ручку. У нас университет или детский сад? Я где вообще работаю? Потому что если детский сад, так я увольняюсь! Я бы и в школе даже месяца не выдержала!

От избытка эмоций я отчаянно жестикулировала и иногда задыхалась, вынужденная сделать короткую паузу, дабы набрать в легкие воздуха. Мелюзина слушала с сочувствием и пониманием, но на всякий случай вжалась в противоположную от меня стенку кареты. А то мало ли чего от доброй феи можно ожидать, когда она по-настоящему разозлится. Ведьмы — те хотя бы предсказуемы. А вот мы способны на любой сюрприз. Взять хотя бы моих девчонок. Поймаю — самолично выпорю! Только вот не знаю чем. Ремень не ношу. На метле не летаю: опять-таки не ведьма. О, веник одолжу в ближайшей бане! Вот!

— Нет, ты объясни, у нас университет или институт благородных девиц? — продолжала я напирать на ни в чем не повинную Мелюзину. — В чем наша работа заключается? И потом, лично я исхожу из того, что студентки — взрослые люди. Пусть молодые, пусть неопытные, но — взрослые. И вести себя будут соответственно! А вот ты мне скажи: может взрослый человек специально устроить пожар, чтобы попытаться затем его потушить? Да еще в центральном королевском парке? Да еще в присутствии жены мэра?

— Они могли не знать ее в лицо, — совершила слабую (да что там, изначально провальную) попытку заступничества коллега.

— Лицо могли и не узнать, — подтвердила я. — А вот жо… заднюю часть тела ни с кем не спутаешь!

Мелюзина согласно хмыкнула. Габариты супруги нашего мэра и вправду были весьма внушительные, так что, садясь на скамейку, эта дама растекалась по оной, занимая тем местом, на которое садится, чуть ли не всю ее площадь.

— Нет, это просто невозможно, — причитала, уже позабыв про супругу мэра, я. — Ко всем моим делам — нормальным, подчеркну, делам! — только этого не хватает! Бегать по тюрьмам и вытаскивать оттуда малолетних преступниц! Вот почему так происходит, а? — уставилась я на Мелюзину умоляющим взором. Будто сейчас она раскроет мне великую истину, которая разом расставит все по своим местам. — Работаешь с ними, работаешь, учишь. Стараешься сеять разумное, доброе, вечное. А выходит что?