науке, стараясь максимально снизить потери. А еще авианосцев у них было целых четыре, и в результате преимущество в легких силах они имели серьезное.

Полнокровной ударной эскадре противостояли вполне адекватные силы. Правда, это вышло случайно – две штатные станции орбитального рубежа калиокасы просто обязаны были смять. Но за сутки до атаки противника к планете подошли два линкора и авианосец – случайно, так уж получилось, что на авианосце были неполадки с системой управления маршевыми двигателями, и адмирал решил, что визит к планете, имеющей неплохую ремонтную базу, окажется не лишним. Неполадки – так, мелочь, дублирующие системы вполне компенсировали отказ нескольких цепей, но космос ошибок не прощает, а значит, нечего без нужды на неисправном корабле мотаться.

В результате, для калиокасов явилось полным сюрпризом, что возможности планетарной обороны не только оказались в полтора раза выше ожидаемых по огневой мощи, так еще и приобрели необходимую для эффективного противодействия атакующим гибкость, которой от поддержанных базирующимися на планете истребителями орбитальных крепостей ждать не приходилось. Однако сдавать назад они не собирались – не из того теста были слеплены. Все равно их поход был в один конец: что люди не выпустят нахалов обратно, было ясно с самого начала. Храбрый шаг – и стратегически выгодный размен. Для того чтобы выкурить захватчиков с планеты, с фронта придется снимать десятки кораблей, и это как минимум ослабит натиск на трещащую по швам оборону калиокасов. А не отбивать планету было нельзя – слишком уж выгодно она располагалась, и вражеские корабли с нее могли угрожать целому сектору. Так что те, кто начинал сейчас атаку, были смельчаки и знали, на что шли. А защитникам Нового Еревана некуда было отступать, поскольку за их спинами было многочисленное население планеты, и им требовалось наизнанку вывернуться, но продержаться до подхода ударной эскадры, базирующейся неподалеку.

Это самое население между тем стремительно расползалось по укрытиям. Для Артура это было неожиданным – он уже воевал, принимал участие в обороне Великого Урала. Тогда все мужское население от четырнадцати до семидесяти поголовно взялось за оружие, и десант захлебнулся в крови. Очень сложно воевать, когда против одного десантника сто тысяч ополченцев. Как бы ни была велика разница в подготовке и вооружении, все равно сомнут и задавят числом. Потери у ополчения были жуткие, но они, защищая свои семьи и дома, лезли в бой, как сумасшедшие, и противник не сумел тогда захватить ни одного плацдарма. И это притом, что орбитальная группировка у планеты была жиденькой, намного уступающей нынешней. Сейчас же по всей планете ополченцев набралось от силы пара тысяч человек. Вдобавок к сорокатысячной группировке территориалов и четырнадцатитысячным полицейским формированиям это было жалким подспорьем. Десантные транспорты притащили сюда, по самым скромным подсчетам, около восьмидесяти тысяч солдат с бронетехникой.

Тем не менее думать киборгу не полагалось, а требовалось от него выполнять приказы. Сейчас он сидел в кабине своего истребителя, готовясь к взлету, а в соседней с ним машине психовал – это было заметно без микроскопа – лейтенант Гренкин. Его можно было понять. Из всего его третьего звена он был единственным человеком, остальные семь – киборги, причем большинство только с обучения. И ни один еще не водил в бой истребитель. В лучшем случае, как Артур, воевали в наземных частях, и то далеко не все. Теоретически считается, что киборгу все равно, на чем воевать. По факту же все намного сложнее, и любой пилот-человек с боевым опытом валит необстрелянного киборга на раз. И никакое преимущество в скорости реакции, никакая устойчивость к перегрузкам тут не спасет. Вот когда опыт примерно равный – тогда да, шансов мало у человека, но у Гренкина-то под началом были одни новички, и его мандраж был понятен и простителен.

Однако на первом этапе боя все шло довольно спокойно. Попытки калиокасов пробиться к планете уверенно парировались орбитальными крепостями и линкорами, а стреляли люди всегда лучше – более совершенные системы наведения на дальней дистанции легко переигрывали чуть большую мощь орудий противника. Все изменилось, когда, убедившись в бесперспективности перестрелки, калиокасы рванули на прорыв, выпуская с авианосцев тучу истребителей. И тогда пошли на взлет все, кто мог летать.

Тот бой запомнился Артуру в основном как мельтешение чужих кораблей в объективе видеоприцела, отчаянные маневры и удары по корпусу истребителя, как будто кто-то лупил по нему гигантским молотом. После боя он насчитал на крыльях и фюзеляже шестнадцать пробоин, только чудом не повредивших чего-либо важного. Соображать хоть что-то он начал секунд через тридцать, а окончательно освоился лишь минуты через две. Тогда же он сбил своего первого калиокаса, а к концу боя пилотировал истребитель уже как заправский пилот и свалил шестерых – результат для первого раза очень приличный.

Бой вели в основном машины с их авианосца и с орбитальных крепостей. Те истребители, которые поднялись с планеты, работали грамотно, но в драку особенно не лезли – похоже, местные кадры, которыми был укомплектован личный состав их эскадрилий, отличались повышенной осторожностью. Однако, с другой стороны, винить пока что их было не за что – с задачей своей они справлялись уверенно, валя немногочисленных прорвавшихся калиокасов одного за другим. В конце концов, кто-то должен работать и во втором эшелоне.

Однако калиокасы тоже были не дураки. Сравнив полученную статистику потерь и придя к выводу, что победить-то они победят, вот только потери будут запредельными, командующий их эскадрой ввел в бой два крейсера, которые, прорвавшись сквозь заградительный огонь крепостей, занятых в основном перестрелкой с тяжелыми кораблями противника и уже частично утративших свою огневую мощь, пошли на прорыв. От их огня пилотам обороняющихся резко поплохело, однако если те, кто дрался в первой линии, сцепив зубы, продолжали безнадежный бой, то майор Геворкян, командовавший местными авиаторами, тут же приказал им отходить. Его приказ исполнили с такой скоростью, что остальные даже не поняли, что остались одни. Наверное, они бы все там погибли, если бы не лейтенант Шульц. Опытный летчик, правда, за несносный характер обойденный чинами и наградами, подловил момент, когда головной крейсер неосторожно приблизился слишком близко к планете и вынужден был сбросить ход. Сделать это он смог только в верхних слоях атмосферы, нырни он на такой скорости чуть глубже – и приплыли. Однако если калиокасы вытирали со лбов пот, или что они там делали, то Шульц упускать момент и тратить время на ерунду не собирался. К тому моменту все ракеты были уже выпущены, а легкие пушки истребителя крейсеру не страшны, и