потому Шульц сделал единственное, что ему оставалось – превратил в снаряд собственную машину. Сойдясь с лишенным маневренности противником лоб в лоб, он не только ухитрился врезаться точно в его ходовую рубку, но и выжить, с математически ледяной точностью рассчитав траекторию и катапультировавшись за какую-то секунду до удара.

Поврежденный крейсер клюнул носом и, прежде чем экипажу удалось восстановить управление, вошел в плотные слои атмосферы. Рвануло знатно, но, к счастью, далеко от городов. Второй корабль резко отвернул, не желая повторить судьбу напарника, и на этом атака захлебнулась, дав пилотам так необходимую им передышку.

В общем, продержались они тогда до подхода своих в основном на массовом героизме. Тем не менее продержались, и лишь после окончания этого боя истребители пошли на посадку. К тому времени садиться на авианосец уже не было никакой возможности – гигантский корабль оказался изувечен настолько, что вопрос о возможности его ремонта оставался открытым, построить новый было заметно легче. Вот и сели они на том же космодроме, где базировалась авиагруппа, покинувшая поле боя.

И надо же было такому случиться, что, когда шатающиеся от усталости пилоты, не делая различия на людей и киборгов, ввалились в местную столовую, чтобы хоть что-нибудь съесть, там как раз расположилось с десяток местных асов во главе с поминаемым исключительно матом Геворкяном. Они в том бою не потеряли ни одного человека и теперь сидели, весело скалились да разговаривали между собой на каком-то, на взгляд Артура, совершенно ублюдочном наречии. И все бы ничего, но Геворкян, ткнув в сторону вошедших пальцем, расхохотался. И тут же оказался на полу – Гренкин, не особенно раздумывая, зарядил ему кулаком в челюсть.

Увы, то ли он устал, то ли еще что, но Геворкян отделался потерянными зубами. Тут же вскочив, он схватился за оружие, и быть бы стрельбе, но один из четырех уцелевших киборгов третьего звена просто молча шагнул вперед и вырвал у майора руку с оружием. В буквальном смысле вырвал – как пострадавший кровью не истек, неясно. А подчиненные Геворкяна, потянувшиеся было за пистолетами, тут же вспомнили, что у них на сегодня запланированы совсем другие дела, причем далеко отсюда и очень срочно. Так срочно, что некоторые не побежали даже к дверям, а повыскакивали в окна, выбивая при этом стекла.

Скандал был серьезный, однако адмирал все замял. В конце концов, хотя драку начал Гренкин, но за оружие-то схватился Геворкян. Ну а с киборга взятки гладки – он защищал командира от нападения врага согласно действующей программе. На вопрос же, почему киборг посчитал майора собственной армии врагом, адмирал честно ответил, что предатели друзьями не бывают. Намек представители командования планеты хорошо поняли и скандал раздувать не стали. Пойдет наверх, газетчики растреплют и переврут – неизвестно еще, кому хуже будет. Проблемы никому не были нужны, и майора тихо выпнули в отставку, а эскадра и без того через несколько дней уходила. На этой ноте взаимного недовольства все тогда и кончилось, а на Новом Ереване Артур никогда больше не был.

Сон оборвался резко, как будто под ударом топора. Киборг резко сел – в голову будто ввинчивался здоровенный шуруп. Это было тоже не в новинку – в последнее время подобное случалось, нечасто, но случалось, и он не мог найти этому причин. Тестирование систем показывало, что он здоров, но вот поди ж ты… Впрочем, боль отпустила уже через доли секунды, тоже как всегда. Вот только спать уже больше не хотелось совершенно. И вставать, что интересно, не хотелось тоже.

Вновь опустив голову на подушки, киборг задумался. А вот кто из его товарищей по тому бою остался в конечном итоге в числе живых? Адмирал Якубович, прикрывший тогда разошедшихся подчиненных от неприятностей, погиб месяц спустя в битве у Тантала, заслонив броней своего линкора отступающие транспорты с эвакуированными детьми. Гренкин сделал головокружительную карьеру – таких асов, как он, было еще поискать. А буквально через два года майор Гренкин сгорел в своем истребителе – кто-то из противников оказался сильнее его. Шульц тоже дослужился до майора, потом угодил под трибунал за то, что собственноручно пристрелил какого-то полковника из интендантских. Был приговорен к пожизненной каторге, с которой совершил редкостный по дерзости побег – если верить слухам не без помощи бывших сослуживцев и при откровенном попустительстве охраны. Сбежал, в одиночку сумев увести новейший, полностью вооруженный и оснащенный корвет, по какому-то непонятному совпадению во время перегона с верфей сделавший остановку именно на космодроме планеты-тюрьмы и оставленный без охраны. Дальнейшие следы беглого майора терялись, но как-то очень уж подозрительно совпадали по времени исчезновение Шульца и появление на космических трассах лихого пирата на военном корабле… Словом, герои битв гибли часто и, как правило, молодыми, а вот трусы вроде Геворкяна, прикрывшись чужими спинами, проживали долгую жизнь, оставляя после себя потомков, также следующих этому правилу. Ну а раз так, вообще непонятно, во что сейчас превратилось человечество. И, честно говоря, не хотелось узнавать – страшно было. Это только в теории киборги не чувствуют страха…

Однако же бездарно лежать Артуру надоело быстро. Пришлось вставать и, шлепая босыми ногами по гладким доскам пола, идти к мобильному терминалу. Разумеется, беспилотник был с киборгом на прямой связи непрерывно, однако идущий таким образом поток информации был крайне мал – по сути, канал мог принять только сигнал тревоги. Основной же поток информации шел как раз на терминал – это было удобнее. Сигнала не было, но мало ли, что упустил центр обработки данных, встроенный в разведчика – как ни крути, а его возможности были весьма ограничены. Так что стоило проверить, чем киборг плодотворно и занялся. Можно было, конечно, подключиться к аппаратуре дистанционно, но Артуру это не нравилось. Вот и еще одна эмоция, а ведь когда-то подобные мелочи были ему безразличны, и способ приема информации определялся принципом рационально – нерационально.

Беглый просмотр снятого разведчиком материала ничего не дал, как, впрочем, и в предыдущие дни. Киборга это немного нервировало – привыкнув к совсем другим скоростям, он умом понимал, но не мог понять эмоциями, как это можно так медлить. С того момента, как он проснулся, вышел и набил всем морды, прошло уже два месяца, а карательную экспедицию еще не прислали. Хотя, конечно, оно и к лучшему, больше времени – больше возможностей для подготовки к теплой встрече.

Времени они даром не теряли. Стену замка восстановили практически до первозданного вида, поменяв бревенчатые времянки на дикий камень. Для этого