вождя: черные атласные камзолы с золочеными крючками вместо пуговиц с подчеркнуто стройной талией, белые полотняные рубашки с пышными воротниками и свернутые в трубочку темно-желтые штаны «бракетт», набитые птичьим пухом. А еще на кровати валялись две шляпы из грубой кожи с узкими полями, короткий, до колен, плащ со множеством складок и две пары перчаток.

На столе карты и свернутые свитки бумаги, Охитека сложил их в вещевой мешок льяфан, сделанный из целиком снятой шкуры ламы. Многомудрый мачи Гуири потом посмотрит их и сразу поймет замыслы бледнолицых.

Окон нет, а воздух поступал через отверстие в потолке. Через него Охитека как раз и выбрался на крышу.

Чтобы залезть наверх, он закинул штуцер и вещевой мешок за спину. Поправил на голове повязку с изображением чудовища Чеукэуэкуфега, которое, по поверьям арауканов, живет в озерах и душит когтями смельчаков, залезших в воду.

Потом полез наверх, цепляясь за круглые дубовые бревна и стебли нарцисса жонкиля, которыми облицовали стены. Добрался до потолочин, тоже из дуба. Здесь под крышей устроили нечто вроде чердака. Покрытие подпирали мешки с маисом и сушеным манго.

Охитека потихоньку прошел по балке, балансируя на ходу руками и вылез наружу через отверстие на крышу. Здесь он зарылся в солому и сейчас лежал, осматривая окрестности. Солнце поднялось уже высоко и лучи нагрели голову, но Охитека не шевелился.

Поселение охвачено войной. Арауканы с боями пробивались к центру.

Оттуда доносились яростные крики и стук оружия. Иногда добавлялись сухие звуки выстрелов. Между хижинами мелькали фигурки бегущих воинов.

Стены проломлены в трех местах. Проходы и лестницы повалились внутрь поселения. Стена возле ворот пылала красным огнем.

Охитека улыбнулся. Пусть горит. Пусть здесь все сгорит, на милость Марэпуанту, духа солнца и огня. Мачи Гуири потом выстроит здесь другое поселение, из камня, как в Тукапели.

В это мгновение он увидел группу вражеских воинов. Они торопливо шли по улочке между хижинами. Направлялись как раз в сторону стрелка. То и дело оглядывались назад, не подозревая, что главная опасность ждет впереди.

Испытывая жгучую радость от того, что его засада удалась, Охитека припал правым глазом к прицелу. Бледнолицые сразу приблизились, можно разглядеть их лица и одежду во всех подробностях.

Двое иналонко и пятеро индейцев. Один командир сильно хромал, второй торопливо шел впереди. Они явно хотели спасти свои жалкие жизни. Намеревались как можно быстрее забрать ценные вещи и уехать из раздираемого мапуче поселения.

Вытянув левую руку, Охитека подкрутил внутреннее кольцо, чтобы увеличить резкость изображения. Сейчас он пользовался телескопическим прицелом машинально, хотя вначале долго привыкал.

Он называл прицел «глаз Нгенечена». Длинный вытянутый цилиндр, почти на весь ствол, с тремя линзами, дающими двухкратное приближение и с перекрестьем из тончайших металлических нитей. Мачи Гуири долго возился, чтобы нанести их с внутренней стороны линзы.

Потом Охитека настрелял свыше двух сотен патронов, прежде чем научился всаживать их в глаз оленя уэмула на расстоянии свыше семисот метров. Когда он метким выстрелом убил пуму, найдя ее в горах в полудне пути от железнорудных рудников, и почти не испортив шкуру, то посчитал обучение законченным.

После этого он и Мизу то и дело соревнованиях между собой за звание лучшего стрелка в отряде Уокхэна. Сейчас Мизу остался в Тукапели, возглавив гарнизон и Охитека заслуженно полагал, что теперь завоюет славу первого охотника за головами бледнолицых.

Он быстро выбрал цель. Бледнолицый командир справа. Тощий, высокий и смуглый, длинные усы тонкими кончиками свисают до верха кирасы.

Закован в стальные латы «в три четверти», то есть, без защиты ног. В прицел Охитека прекрасно видел, что края кирасы чуть заржавели от постоянного прикосновения к полной шее владельца.

На короткостриженой голове шлем «бургиньот», с козырьком, нащечниками и назатыльником. В руке длинная двухлезвийная рапира, почти в полтора метра, хват защищена широкой округлой чашей и крестовиной.

Вражеский командир был очень зол и встревожен. Он постоянно размахивал рапирой и указывал на стену. Охитека быстро поджег камору, прицелился и затаил дыхание.

Через два биения сердца бахнул выстрел. Из ствола вырвалось бело-сизое облачко. Приклад ощутимо толкнул в плечо.

Тощий командир опрокинулся назад. Охитека видел в прицел, как его лоб, глаза, нос и козырек шлема залило кровью. Пуля пробила шлем, как лоскут ткани и впилась в верхнюю часть головы.

Не теряя времени, стрелок достал из кармашка льяфана другую пулю, схватил шомпол, повернул ствол штуцера кверху и принялся быстро пихать пулю в отверстие.

* * *

Проклятый вонючий козел Рикардо Кано снова впал в панику. Он кричал и тряс рапирой, а изо рта с редкими кривыми зубами брызгали слюни. Кончики усов потешно метались в воздухе.

Капитан Алехандро Крус, потный и уставший, в еле налезшей на него индейской кирасе из тюленьей шкуры, хромая, семенил рядом и мечтал о том, чтобы Кано подох. Как можно быстрее.

За все то время, когда испанцы бежали от стен Тукапели, Кано ни разу не выдавил из себя хоть каплю храбрости. Только потому что Крус лежал без сознания, со сквозным пулевым ранением в правой ноге, аделантадо после гибели дона Хайме выбрали не его, а этого пустозвона.

Трусливый Кано ускакал с поля боя самым первым, хотя до этого бахвалился и клялся дону Хайме, что лично насадит на клинок рапиры коварного индейского колдуна Гуири. Но когда половина испанцев, в том числе и командир, полегла под выстрелами неведомых скорострельных пушек со стен Тукапели, Кано развернул коня и помчался, куда глаза глядят. Крус тогда уже лежал без сознания.

Все время потом Кано постоянно порывался уехать прочь, в Сантьяго. Сначала он страшно гордился новым званием аделантадо и даже приказал высечь двух пехотинцев, недостаточно низко поклонившихся ему.

Передумал уезжать и раздавал направо и налево бестолковые приказы. Но когда первые патрули мапуче подошли к Арауко, снова перепугался.

Накануне штурма он вызвал раненого Круса, которого индейцы инков принесли к новому аделантадо на носилках. Капитан безучастно лежал на месте, желая лишь умереть и не видеть позора поражения.

— Эти мерзкие собаки никак не успокоятся, — сказал Кано, тыкая длинным узловатым пальцем в сторону войска арауканов, выстроившегося на равнине. — Если бы они пошли на штурм сейчас, мы смогли бы отбиться. У них нет пушек илм других осадных орудий. Но ходят слухи, что к ним идет крупное подкрепление из Тукапели, во главе с этим богопротивным чародеем Гуири Милья. И он опять тащит с собой эти дальнобойные пушки, в том числе и скорострельные.

Крус сел на носилках, осторожно передвинул раненую ногу, снова затянул края окровавленной повязки. Увечье недавно загноилось, Крус знал, что это означало.

Для него все кончено, он просто ходячий труп.