– Я мог убить тебя, Софи! – сказал мистер Ривенхол.

– Несправедливо! Я разве просила тебя делать это? – заметила она. – Дорогая тетушка Лиззи, не надо так тревожиться! Чарльз просто… просто хотел удостовериться, что мой пистолет в порядке!

К этому времени почти все присутствующие разглядели дырку в стене. Леди Омберсли, уцепившись для поддержки за руку Хьюберта, слабо произнесла:

– Чарльз, ты сошел с ума?

Он немного виновато взглянул на разрушение, которое учинил.

– Должно быть. Однако повреждение можно быстро исправить. Он действительно забирает влево, Софи. Я бы многое отдал, чтобы увидеть, как ты стреляешь! Жаль, что я не могу взять тебя к Мэнтону!

– Это пистолет Софи? – спросил сильно заинтересованный Хьюберт. – Клянусь Юпитером, Софи, ты становишься все совершеннее! Но что тебя заставило, Чарльз, стрелять здесь? Ты, бесспорно, сошел с ума!

– Это, наверно, был несчастный случай, – заявил лорд Бромфорд. – Разумный человек, а мы не можем не отнести Ривенхола к их числу, не станет намеренно палить из пистолета в присутствии дамы. Моя дорогая мисс Стэнтон-Лейси, вы очень испугались! Иначе и быть не может. Прошу вас, вам надо немного отдохнуть!

– Я не столь малодушна! – ответила Софи, ее глаза еще искрились от смеха. – Чарльз подтвердит, если он благородный человек, что я не вздрогнула и не подпрыгнула! Сэр Горас отучил меня от этой дурацкой привычки, внезапно хлопая у меня над ухом!

– Уверена, вы в любых обстоятельствах послужите всем нам примером! – кисло сказала мисс Рекстон. – Можно лишь завидовать вашим стальным нервам! Я, увы, сделана из более слабого материала и, должна признаться, была очень испугана этим неслыханным шумом в доме. Не знаю, что с тобой случилось, Чарльз. О, это ведь, кажется, пистолет мисс Стэнтон-Лейси; она показывала тебе свое мастерство?

– Наоборот! Это я непростительно не попал в цель. Можно я вычищу его для тебя, Софи?

Она покачала головой и протянула руку за пистолетом.

– Благодарю, но я предпочитаю чистить и заряжать его сама.

– Заряжать его? – задохнулась леди Омберсли. – Софи, ты ведь, конечно же, не собираешься снова зарядить эту ужасную штуковину?

Хьюберт рассмеялся.

– Я говорил, что она грозная девушка, Чарльз! Софи, ты всегда держишь пистолет заряженным?

– Да, какая польза от незаряженного, и кто знает, когда он может понадобиться? Ты ведь знаешь, как непросто заряжать! Полагаю, Чарльз мгновенно может это сделать, но я не могу!

Чарльз отдал ей пистолет.

– Если этим летом мы поедем в Омберсли, то мы с тобой устроим соревнование, – сказал он. Когда их руки встретились и она взяла пистолет, он на мгновение задержал ее руку. – Невероятно! – сказал он уже значительно тише. – Я прошу у тебя прощения… и благодарю тебя!

Неудивительно, что этот инцидент пришелся мисс Рекстон не по душе. Понимание, возникшее между мистером Ривенхолом и его кузиной, совсем не нравилось ей, так как, хоть она и не любила его и, бесспорно, считала, что такое чувство унизит ее достоинство, она твердо решила выйти за него замуж и была достаточно женщиной; чтобы обижаться на малейшие знаки внимания, которые он оказывал другой.

Судьба не улыбалась мисс Рекстон. В юности она была помолвлена с дворянином безупречного происхождения, владевшим порядочным состоянием, но прежде чем она успела выйти за него, он умер от оспы. Несколько достойных джентльменов предпринимали слабые попытки поволочиться за ней в течение ее первых двух сезонов на ярмарке невест, так как она была привлекательной девушкой с привлекательным приданым; но по необъяснимым причинам ни один из них не добрался до финиша, как грубо выразился ее старший брат лорд Орсет. Предложение мистера Ривенхола пришлось ко времени, когда она уже стала опасаться, что останется не у дел, и поэтому было с благодарностью принято. Мисс Рекстон, воспитанная в строжайших правилах, никогда не предавалась романтическим мечтам и без колебаний сообщила отцу, что желает принять предложение мистера Ривенхола. Лорд Бринклоу испытывал сильнейшую антипатию к лорду Омберсли и, ни секунды не раздумывая, отказал бы мистеру Ривенхолу, если бы ексчастливая смерть Мэтью Ривенхола. Богатством старого набоба не мог пренебречь даже самый ханжеский пэр. Лорд Бринклоу сообщил дочери, что благословляет ее на брак с Чарльзом Ривенхолом; а леди Бринклоу – еще более строгая моралистка, чем ее супруг, – указала Эжени на ее обязанности и средства, которыми она сможет отвратить Чарльза от его пропащей семьи.

С этого времени мисс Рекстон, как способная ученица, не упускала возможности самым тактичным образом указать Чарльзу на отдельные проступки и общую непривлекательность его отца, братьев и сестер. Ею руководили чистейшие побуждения; она считала, что легкомыслие лорда Омберсли и Хьюберта ущемляет интересы Чарльза; она искренне презирала леди Омберсли и столь же искренне выступала против чрезмерной чувствительности Сесилии, которая выразилась в мечтах о браке с безденежным младшим сыном семьи. Отвращение Чарльза от его семьи казалось ей ее первейшей целью, но порой ее соблазняла мысль вырвать всю семью Омберсли из пучины неприличия, в которую та низверглась. Так как она стала невестой мистера Ривенхола тогда, когда он был в сильном раздражении из-за выходок отца, ее кроткие слова упали на плодородную почву. От природы неспособная веселиться, воспитанная к тому же в очень унылых принципах, мисс Рекстон могла расценить живое стремление этой семьи к развлечениям лишь как пагубное. Чарльз, изнемогающий в борьбе с бесконечным потоком счетов, склонен был соглашаться с ней. Однако с появлением Софи его чувства, казалось, изменились. Мисс Рекстон не могла недооценивать разрушительного влияния Софи на характер Чарльза; а так как, несмотря на свою ученость, она была не очень мудра, ее попытки нейтрализовать это влияние привели к обратному результату. Когда она спросила, объяснила ли ему Софи свой визит к Ранделлу и Бриджу, и он, воздавая должное кузине, рассказал ей лишь часть правды, ее злой гений заставил ее указать на абсолютную ненадежность Хьюберта, на его схожесть с отцом и на неблагоразумность, вопреки добрым стремлениям Софи, ее поведения в этом деле. Но мистера Ривенхола уже мучила совесть, и так как, при всех его недостатках, он был не из тех, кто толкует любой результат в свою пользу, эти замечания не нашли у него поддержки. Он сказал:

– Я виню себя. То, что мои запальчивые слова заставили Хьюберта предпочесть моей помощи любую другую, будет служить мне постоянным укором! Я должен благодарить кузину за то, что она показала мне, как я ошибался! Надеюсь, в будущем я смогу исправиться. Я не собирался… теперь я понимаю, насколько я был ему антипатичен! Я приложу все силы к тому, чтобы когда малыш Теодор вырастет, он не считал, что любым способом должен скрывать от меня свои трудности!

– Мой дорогой Чарльз, уверяю тебя, это излишняя чувствительность! – успокаивающе сказала мисс Рекстон. – Ты не отвечаешь за поведение своих братьев!