– Есть отложенная жизнь, смерть; раздробленная жизнь, долгая жизнь, короткая, средняя. Бессмертной нет.

– А стремитесь?

– Мы запретили поиск вечной жизни. Это не разумно и нарушает права живого организма на смерть.

– Даже так?

– Долго жить хорошо, когда имеются ресурсы, когда их нет – мука, долго происходят смены поколения, что влечёт ещё больший кризис.

– Значит, у вас тоже борьба за ресурсы и демографические кризисы? А что насчёт отложенной жизни?

– Ты можешь отложить жизнь своих детей, например, на время войны, но, если ты умрёшь и не будет родственников, твой ребёнок будет жить и воспитываться на общественных правилах. Ты продолжаешь род, но не факт, что дети захотят продолжать традиции.

– У вас существует индивидуальность? Родовые отличия? Сохранения традиций? Что насчёт тебя? – и вновь она была заинтересована. Снова был этот искрящийся взгляд. Они находились так близко, ощущая тепло друг друга, всеми фибрами души и тела.

– Я из семьи военных, моя жизнь была отложена.

– Ты сирота?

– По-вашему, да.

– Я также. Мы схожи. Почему решил стать военным? Не говори, что ты был обязан им стать.

– Частично. Я не желал этого, но шла война. Чтобы не быть призванным, я сам подал заявление и пошёл по этому пути, – ещё один общий признак. Они были одни с самого начала. Ещё один контакт, запускающий связь между ними. – Если тебе больше не интересны звёзды, мы должны идти.

– Куда?

– Я должен тебя вернуть.

– Куда? – прошептала после тяжёлой минуты молчания, облокачиваясь о телескоп, чтобы ни рухнуть.

– Я ещё должен обдумать твои просьбы и передать руководству, однако держать при себе не могу. Куда хочешь, чтобы я тебя перенёс?

Связь, которая строилась стремительно, резко оборвалась. Девушка сжала трубу, сглотнула и попросила карту.

– Хочу туда, где всегда лето, тёплая вода, есть много чистых источников с питьевой водой, где есть плодородная почва, много съедобных растений, животных. Где мало штормов и ураганов, – выпалила она, почти не глядя на мужчину. – А ещё хочу набор путешественника: от игл, карт, точильных камней, компаса, до ножей с палатками, раскидными столиками, стульями, специями, шезлонгами, фильтрами и верёвками. И главное – нужна лопата.

– Ты не хочешь к людям?

– Зачем мне становиться преступницей? – она была натянута как струнка, держась из последних сил. – Не спрашивай больше ничего. Найди это место, собери вещи и перенеси меня туда. И можем больше не встречаться.

– Хорошо, – кивнул он и отвёл в отель, чтобы выполнить просьбу Анастасию. Последнюю.

– Наверно, поэтому и книгу не попросила, – горько усмехнулась она, сидя на мягкой кровати. Инопланетянин всё же был глуп, а не умён. Неповоротливый военный. – Ублюдок. Социопат, – и схватилась за голову. Целый клок волос был выдран без каких-либо усилий. – Прекрасно. Замечательно.

***

Они прощались, стоя друг от друга на приличном состоянии. Оба были в странном смятении от чувств, но не подавали вида. Всё было исполнено в кротчайшие сроки. Как по списку.

– Когда буду улетать – приду к тебе.

– Нет.

– Что насчёт убийства того человека?

– Я разберусь сама. Сохраняй нейтралитет. Прощай. Выиграть войну не желаю, потому что считаю это бесполезным занятием. Однако она приводит частенько к технологическим прорывам, но и они порой губительны, а губительное разрушает внутренним мир и оставляет только бездушную оболочку из обычных фраз и однобоких фраз, лишая размышлений и свободы мыслей, – она думала, что он поймёт это обращение, а он…

– Спасибо за наставления. Я учту. Прощай, – соврал, что не вернётся. Должен был, но только после завершения основной миссии.

***

– То есть, ничего не получилось? – спросила Яра, с грустью смотрящая на представителя военного министерства. – Она забыла меня?

– Получается, так, – кивнул человек от государства.

– Она была всегда жестокой, но не думала, что настолько. Прошло больше полутора лет. А ей стало всё равно на весь этот бардак, – и девушка завыла, чувствуя огорчение и разочарование.

Адриано разглядывал интересные снимки, гуляющие по Интернету, усмехался и смеялся про себя: «Эта женщина… Она пленила даже этого инопланетного идиота. Такой кадр пропадает!».

– Вернулся? – спросил Адриано, поднимая глаза, отрываясь от ноутбука. Перед ним стоял майор, после десятка дней отсутствия. – Ты неплохо провёл время.

– Даже очень, – настороженно ответил мужчина и попросил ключи.

– А разве все уже собраны? Моя помощь не нужна?

– Я хочу их пересчитать, – инопланетянин требовательно вытянул руку и постучал пальцем по стеклянному столу дизайнерской работы. – Не хватает ещё тридцать.

– Тридцать?

– Верно.

– На карте всего пять отметен осталось.

– Такой медиатор не способен найти деактивированный ключ. Мне нужно будет слетать на базу.

– И сколько тебя не будет?

– От пары месяцев до двух лет.

– Большой срок.

– По вашему времени, – уточнил майор и, собрав больше, чем доставал, ушёл к себе, оставив человек в амбициозных раздумьях, вертящего пять ключей.

***

Анастасия собрала тряпку, сунула в рот и, разгорячённый нож поднесла к отмытому животу. Она давно страдала от инородного предмета под кожей, мешавшего дышать, сжиматься и жить, являвшего последним остатком могущественной силой, которой только могла обладать и которой не воспользовалась на полную мощность. Она не жалела об этом, скорее, была разочарована исходом события. Чтобы не быть заточённой людьми, решила заточить себя сама, в большой темнице, без общения, без которого могла обойтись долгое время, без информации, на которую уже стало как-то всё равно с её ответственностью и прошлым волнением – устала от всего. От шума. Теперь она была в свободной несвободе, ещё более жуткой и опасной, чем думалось на первый взгляд.

От неё итак больше нет прока. Всё тело дрожит, не слушается.

– Чёрт! – простонала Анастасия, слишком сильно вогнав в себя нож, совсем немного задевшего ключ, уже вжившийся не только в кожу, но и мышцу.

Она кричала, не скрывая свою боль, наплевав на выдержку, терпение и высокий болевой порог.

– Гори всё пропадом! – и с рыком выдирает ключ. И падает на ствол дерева от болевого шока.

В её руке кровавый ключ.

В её безумном поступке попытка сделать всё простым и добровольным. И даже не понадобилась лопата.