***

Никто. Никто. Никто из землян не принял предложение инопланетян о вступлении в их ряды. Все хотели вернуться домой и отпраздновать тяжёлый день, без интервью, слушаний, отчётов, только в кругу семьи. Никто не пожелал покинуть Земли, кроме… Яра исчезла в корабле, под стон обезумевшей матери.

Анастасия не видела этого, ей было достаточно посмотреть кадры с трансляции. Запускались двигатели.

– Я улетаю. Ты справишься одна? Я могу прилетать.

– Не стоит, – она сидела статуей, разбитой, но гордой. Она смотрела на него, прощалась с достоинством, скрывая каждую эмоцию за непробиваемой маской. – Не умри на войне.

– Просьба?

– Пожелание. Я не властна над твоей жизнью.

Приоритеты. Цели в жизни. Задачи. Предрешённость. Они кончали как начинали, в невозможности и на гранях. Не испытывая никакого чувства вины, лишь огорчение, друг на друга.

– Прощай.

– Прощай.

И он уже поднимается на корабль. Смотрит в камеру и знает, что Анастасия не докричится, даже если захочет.

Была ли хоть одна причина остаться здесь, на планете, что сожрёт её?

– Она отказалась? – встретила на пороге капитан Жел опечаленного майора.

– Да.

– Это её выбор. Ничего не поделаешь, а жаль. Зато у нас не менее амбициозный землянин.

– Анастасия не амбициозна.

– А ты просто не умеешь убеждать, – хмыкнула женщина и приказала закрыть вход. Они покидали Землю и Солнечную систему. – Наконец-то на станцию. Лично мне было дурно в последние дни из-за давления и воздуха, да и вода тут жестковатая. И как же ты тут жил, майор Йорс? Травил организм препаратами? Доктор будет недоволен…

– Просто веди корабль, – кинул слегка раздражённый военный под заинтересованные взгляд сотоварищей, приехавших помочь ему с миссией, но ставшие наблюдателями во внутренней войне одной недоразвитой планеты. Он смотрел в иллюминатор, в последний раз бросал взгляд на очертания голубого шара, приплюснутого в полюсов, и выключал камеру, забрасывая отснятые файлы в дальнюю папку под тысячи кодов, чтобы случайно не включить запись, чтобы ненароком не вспомнить холодные глаза землянки, совратившей его. Скрасившей миссию разговорами, помощью и телом.

Заголовки газет гласят: «Вторжение отменяется», «Хван Чжи-вон возвращается на большой экран», «Адриано приговорён к смерти: справедливое ли наказание для объединителя наций?», «Правительства стран хочет создать команду по работу с инопланетными расами», «Скептики негодуют», «Найдены доказательства существования инопланетного разума», «Супергерои среди нас», «Северная Корея требует выдать им супергероиню», «Может ли преступник быть героем?».

И каждый заголовок ещё темней и ужасен. Женщина скупила несколько последних, прочла статьи, разорвала, растоптала и пошла в неизвестное направление. Последний заголовок значил: «Дата судебного заседания над международной героиней стала известна».

Слякоть. Городские работники разбивают сосульки с крыш домов. Самое начало весны. Мир не затихал.

***

– Вот и пришёл твой конец, Анастасия, – женщина сидела, разглядывая седую девушку в тюремной форме через толстое стекло.

– Чего пришли?

– Павел долго тебя искал. Всю душу вытряхнул. А когда пришли представители из Москвы… забрали его… Это ты виновата! –женщина внезапно завизжала и зарыдала.

– В чём же?

– Инфаркт. Постель. Он прикован из-за тебя! – не прекращала кричать женщина, стирая слёзы. – Чтобы ты сидела всю жизнь. Ты даже смертного приговора не заслуживаешь, – несостоявшуюся мачеху выводили под руки. – Сдохни, тварь. Ты разрушила всё! Ты… Разрушитель! Сдохни!

За стеклом сидела Анастасия. Последние седые волосы девушки выпали, оставляя её лысой. И ещё больше некрасивой.

Она смолчала.

***

Закрытое судебное заседание. Только судьи, прокурор, обвинители, свидетели и проплаченный адвокат. Список преступлений больше чем на двадцать пунктов.

Её вызвали на допрос. Задали вопрос.

– Подозреваемая! – требовал прокурор.

– Я согласна со всеми обвинениями. Однако требую учесть тот факт, хотя… руки не отмыть. Жизнь – не игра, а кто-то должен платить. Прошу мне в камеру присылать научные книги. Я хочу читать. Это-то вы можете сделать для меня? – Анастасия даже сидела как-то не так. Разбитая всеми, кем только можно, без надежды, веры, но гораздо более свободная, чем миллиарды людей на Земле.

***

– Для чего вы это сделали? Вас никто более не пожалеет, – они остались с адвокатом, на пару минут, наедине. – Вы навсегда заперлись.

– Вы этого желали.

– Вы даже не пытались. Тяжело защищать человека, которого этого не хочет. Может… вы подадите апелляцию?

– Жалось проела? – язвительно усмехнулась Анастасия, глядя на место, где сидел судья. – Я уже глубокая старуха. Куда мне жить?

Ей не нужны были овации и признания. За небольшую жизнь она уже вошла в историю, заработала кучу денег, открыла много нового о космосе, а потому считала себя счастливым и удачливым человеком. А также перебила кучу людей, устроила лесной пожар, уничтожила семью… и многое другое, что судье и прокурору было неизвестно.

Возможно, в тюрьме она хотела спрятаться от шума, переживаний и страха. Она хотела ежедневного покоя и забвения.

Когда её выводили из здания суда, она улыбалась, распугивая самый слабых и неокрепших. Их герой – преступник, как напоминание, что даже герой может быть преступником, что нельзя обольщаться и носить постоянно розовые ошибки. Пример справедливости жизни.

***

Моросило. В Москве было холодно и неуютно. Машина увозила девушку в забвение, закрывали её от великого космоса и призраков ушедшего. Эпопея о приключениях заканчивалась усиливавшимся ледяным дождём.