Интересно, Октябрьский за кого: за нас или за противника? Я написал докладную записку по этому факту и приказал через секретный отдел флота отправить её в наркомат лично на стол Кузнецову. Но мою докладную записку перехватили по приказу Октябрьского, который её прочитал и с матом уничтожил. Особенно ему не понравились мои рассуждения на тему «за кого он воюет».

Но теперь это уже не важно, я в тылу противника. Тем более Октябрьский всё же приостановил ремонт и обслуживание корабельных механизмов, и через пару дней флот будет готов помогать. С паршивой овцы хоть что-то. А командующего надо менять, я об этом в докладной записке тоже написал. Всё же снимать – это не в моей власти.

Добравшись до будущей позиции, я не стал убирать танк. Глушить тоже не стал, он стоял рядом и тарахтел на холостом ходу. Местность была вполне подходящая, каменистая, готовить позицию не нужно. Я установил миномёт и разложил рядом ящики с минами, взрыватели у которых уже были ввёрнуты. Приготовил шестьдесят шесть мин, на глазок этого хватит, чтобы обстрелять эти пять целей и если не уничтожить, то нанести максимальные повреждения.

Убедившись, что прицел верен, я опустил в трубу первую мину и, держа вторую наготове, отслеживал, куда попадёт первая. Убедившись, что прицел точный, опустил в ствол друг за дружкой ещё пять мин. Первой моей целью стала стоянка бензовозов, и полыхали машины здорово: огненные ручейки растекались по полю, где была стоянка разнообразной техники, и поджигали её.

Дальше пожар всё доделает, тем более ветер помогал, поэтому вскоре я прекратил обстрел стоянки и навёл миномёт на следующую цель. Второй и третьей целями стали две батареи крупнокалиберных гаубиц. Бил я по палаткам с личным составом и местам хранения боеприпасов.

Четвёртой целью стал пехотный батальон, на который и ушли все оставшиеся мины. А пятой цели хватило двух мин. Это был склад с боеприпасами, как я понял, к стрелковому оружию, плюс мины к ротным миномётам. Рвануло и горело красиво. После этого, убрав миномёт, я вернулся в танк и покатил прочь. Пока мины есть, будем снижать поголовье противника на этом участке фронта.

За ночь я использовал почти три сотни мин к полковому миномёту, между прочим, пополнив запас за счёт немцев, у которых были такие миномёты, они использовали трофейные. И пусть запас небольшой, склад на две тысячи мин, но я и этому порадовался.

Я обстрелял пехотные части, особенно те, что стояли в палатках на открытой местности, а не прятались в окопах и блиндажах (этих поди ещё выковыряй), так что потери в живой силе были у них огромные, как и среди артиллеристов. Вот танкистов у немцев было мало. Но зато я навестил один аэродром, оставив его в огне. Румын тоже сильно пощипал. По моим прикидкам, за эту ночь потери только в живой силе у немцев составили более пяти тысяч убитыми и ранеными, так как мины ложились в плотные группы противника, нанося огромные потери. У румын потери были не меньшие.

Также я вывел из строя около пятидесяти стволов артиллерии, примерно столько же миномётов, около сотни единиц автотехники, двенадцать танкеток (это румынские машины), несколько броневиков и три десятка самолётов, тоже румынских. Ну и двадцать два склада. Это всё, что я успел за ночь. Я сильно ослабил противника на этом участке фронта где-то в двадцать километров вдоль передовой. Дальше я не уезжал, но и тут у противника было расположено немало сил.

А к рассвету я укатил километров на двадцать в глубь тыла. Там в скалах я нашёл неплохую пещеру. Устроился, выставив сигнализацию, и вскоре уснул. Хорошо так ночью воевать: я всё вижу, а противник нет. Так и буду действовать.

* * *

Подняла меня сигнализация. Взор показал, что по моим следам двигался отряд румын, с которыми в качестве проводников шли местные татары с собаками. Встали они метрах в двухстах от меня, где прерывались следы танковых гусениц, и дальше собаки след не брали. Ещё бы, я смазал сапоги едкой смесью, то-то собаки скулят и головами трясут.

Я с интересом наблюдал за всем этим, заодно завтракая. В этот раз был отличный кофе с молоком и круассаны, которые я купил в Германии, где в одном из ресторанов их продавали на вынос. Было их немного, поэтому экономил.

И вот вперёд вышел местный следопыт, и он всё же взял след. Мне пришлось выйти из пещеры и банально закидать передовой отряд ручными гранатами. Они отошли и начали занимать оборону. Противников было чуть больше сотни: десяток татар и рота румын.

Достав ротный миномёт, я стал укладывать мины так, что вскоре румыны и татары побежали от убийственного огня. Пришлось доставать батальонный миномёт, чтобы никто не ушёл, но, к сожалению, это выдало моё местоположение, а время было обеденное, и до темноты ещё пять часов.

Уезжать я не торопился. Прокатился на танке до стоянки грузовиков, на которых приехали румыны. Все машины, к слову, оказались наши: румыны вполне охотно использовали трофейную технику и вооружение. При машинах были водители, но я клал мины так ювелирно, чтобы осколками не повредить технику, в ямы или в овраги. Так что водители сбежали, бросив машины, включая вполне исправный БА-10. Всю технику я убрал в Хранилище. Стрелковое оружие с амуницией тоже собрал.

Отъехав в сторону, я укрылся в овраге и стал готовить мины для полкового миномёта. Успел вскрыть около сотни ящиков, оттереть мины от смазки и вкрутить взрыватели, когда, наконец, появились первые подразделения. Причём меня окружали, а в небе крутился связной самолёт с наблюдателем, это был «Хеншель-126».

Достав спаренную зенитку «Эрликон», я устроился в кресле наводчика и со второй очереди сбил самолёт, который крутился на высоте в семьсот метров – пистолетная дистанция. Я бы и с первой очереди сбил, но лётчик успел дёрнуться, так что только хвост измочалил, а второй я его всё же добил, никто не выпрыгнул из этого огненного комка, что врезался в землю.

Зенитку я пока убирать не стал: мало ли снова авиация. Проверил, как стоит полковой миномёт, и открыл огонь по дальним пехотным подразделениям. Я бил по крупным скоплениям, больше двух мин не тратил, потому что там все разбегались и залегали, и я переносил огонь на других. Проредил я противника знатно: убитых было больше пятисот, раненых в два раза больше. Меня уже не окружали, а пытались отойти, в основном поодиночке.

Кроме того, был налёт шести румынских бипланов в версии штурмовиков. Я сбил три из них, ещё одного подбил, и он с дымами уходил, остальным не дал провести штурмовку. Часть сброшенного груза досталась немцам, отчего они сильно матерились, проклиная мамалыжников.

Постреляв ещё немного, пока мне это не надоело, я убрал зенитку и миномёт с запасом мин и достал танк, на этот раз «тридцатьчетвёрку». Броня у него, конечно, не как у КВ и тем более Т-28, но скорость куда выше, а меня сейчас интересовала именно она.

Я легко вырвался из окружения. А что, не зря же я первым делом выбивал противотанковые орудия и своих конкурентов – батальонные миномёты. Так что спокойно ушёл.

* * *

Сафронов пожал мне руку и поинтересовался: