Никита поджимал губы, с тоской смотрел вдаль и вздыхал.

– Я ей не нужен.

– Кому ей? Дочери?

Никита молчал.

– Никита, это просто дичь какая-то… – я попробовала почесать голову под шапочкой, но не вышло. – Ты ведешь себя, как… – я хотела его с кем-нибудь сравнить, но передумала – это ведь не литературное состязание. – Очень плохо. У тебя есть дочь – и ты никуда от этого не денешься. Дети не должны становиться жертвами плохих отношений своих родителей.

– Я понимаю, – отвечал он.

– Да ни черта ты не понимаешь…

…У Саши росла славная тихая девочка Настя.

– Это же какое счастье, что она не орет… – радовалась Саша. – А то я уже сама готова проснуться ночью и кричать от ужаса. И пусть у меня тоже будет няня.

– Я с Никитой говорила…

– Да пошел он в жопу! – воскликнула Саша. – Последний раз был десять дней назад!

Сашино поведение показалось мне подозрительным. Слишком уж она завелась.

Мне стало жаль их обоих. Никита ничего не мог поделать со своей, если уж честно, справедливой обидой. Саша не хотела показывать, что в нем нуждается.

Они взрослые и сильные, и они проживут друг без друга, и жизнь их будет долгой и счастливой, но призрак взаимной любви не оставит их – он будет являться по ночам, скрипеть цепями и трясти отрубленной головой. Им всегда будет чего-то не хватать.

Они будут встречаться, Никита будет забирать Настю на выходные, увезет ее на море, заплатит за частную школу, с Сашей они будут время от времени браниться – тихо и скромно, и будут жаловаться друг на друга, и сохранят взаимное недовольство, а все потому, что не смогли, не решились выплеснуть свои обиды вовремя.

– В любом случае это чудо, что родилась Настя, и я благодарна за нее Никите. Знаешь, мне кажется, это произошло в один из тех раз, когда мы легли спать, я до него дотронулась, он прикоснулся ко мне – и нас повело, мы даже не понимали, что делаем. У меня перед глазами были такие цветные пятна – розовые и лиловые, и я на них смотрела, как в калейдоскоп.

Саша никогда больше не выйдет замуж. Долгое время у нее будет связь с молодым человеком, младше ее на тринадцать лет, и она даже будет немного этого стесняться.

Саша будет очень богатой, купит дом в Черногории.

Настю я буду любить как родную, потому что из нее получится замечательный человек. Она станет моей младшей подругой. Втайне от Саши мы будем обсуждать передачу о сексе, и время от времени, очнувшись, я буду строго говорить: «Хватит. Ты, в конце концов, еще ребенок и не должна узнавать все это от меня».

Никита уедет из нашего дома, и постепенно наши пути разойдутся. Я увижу его с молодой девушкой в клубе «Концерт» – мы все будем прыгать и орать вместе со «смысловыми галлюцинациями»: Вечно молодой! Вечно пьяный!

Мы выпьем «Кубу либру», а позже потеряем друг друга в толпе – и не огорчимся.

Еще раз я увижу его на дне рождения нашего общего друга. Я посмотрю на Никиту и замечу наметившийся второй подбородок, пару лишних килограммов и то, что он хуже видит вблизи.

Мы поцелуемся, посмеемся над тем, что он набрал вес, я похвастаюсь новыми зубными коронками, и мы поймем: все, что нас когда-то объединяло – наша молодость. Отношения ушли вместе с ней.

– Что мне делать? – Саша мельтешила у меня перед глазами.

Я не могла ни сосредоточиться, ни дать ей совет в непростых обстоятельствах.

Трудно сделать выбор между хорошим и еще лучшим.

В Сашу влюбился очень богатый человек. Ей он не нравился. Это был умный мужчина, хороший собеседник, галантный кавалер, но не в ее вкусе. К тому же, говорила Саша, он человек с темным прошлым. Для нее это было важно – она ненавидела поговорку «Победителей не судят».

Саша тогда продавала в магазины небольшие партии одежды, и надо было решаться на что-то – то ли так и остаться с небольшим ателье, то ли уйти в мир большой моды, то ли взять кредит и начать свое большое дело.

Это было правильное время, чтобы застолбить свои земли: никто тогда не занимался тем, чем Саша – недорогой одеждой на каждый день.

Вернее, занималась одна дама, но она выпускала откровенный ширпотреб.

Поклонник предлагал Саше денег.

– Это не просто деньги, понимаешь? – Саша говорила спокойно, но руки у нее дрожали. – Это взятка.

– Саш, но…

– О каких «но» идет речь? – усмехалась Саша. – Подумай сама…

Она была права.

Допустим, она бы согласилась. Чувствовала бы себя обязанной. На этот крючок он бы ее и подцепил. Ведь главное – сделать первый шаг, а дальше от благодарности и до чувства вины недалеко. Как в «Крестном отце».

– Он меня этим возьмет! – утверждала Саша. – Уж я-то его знаю! Сначала даст взаймы, потом я не смогу от него отделаться, затем я напьюсь и пересплю с ним – и не успею оглянуться, как он мне будет дарить столько всего, чего я хочу, что у меня уже сил не хватит отказаться.

– Может, и не надо отказываться…

– Мне он не нравится… – качала головой Саша. – И никогда не понравится.

Мы знали много примеров того, как любовь покупали. И видели, что из этого получается. Сломленная воля – то же самое, что разбитая чашка, ее не склеишь. С человеком, который пошел против себя самого, можно делать все, что угодно. Он – отличная марионетка.

У меня самой был эпизод, за который я себя не виню, но и не забываю его – отличное доказательство того, как неустойчив наш разум.

У меня был мужчина. Пару лет. И вот однажды он пришел домой утром на бровях, а на вопрос: «Что это значит?» – вытащил из кармана полторы тысячи долларов и сказал: «Купи себе что-нибудь».

Упреки застряли в горле, я взяла деньги и купила себе «что-нибудь». Компьютер.

Но в следующий раз не пустила его домой. Потом мы разошлись.

Потому что это неправильно – откупаться за дурное поведение. Неравноценный обмен.

Дети, которым родители восполняют недостаток внимания подарками, получаются странными людьми. Если вычеркнуть два-три исключения, у таких людей складывается болезненное представление о жизни. Большая злость и большие требования.

Саша не закрывала глаза и не двигалась в темноте на ощупь.

У нее состоялся разговор с богатым поклонником.

– Спасибо, но я так не могу… – лепетала она.

Поклонник расстроился. И немного обиделся. Сказал Саше, что ей будет трудно. Что от помощи грех отказываться. Дают – бери. И что это мужской мир. Ее, Сашу, сожрут.

– Мужской мир?! – кричала Саша, когда рассказывала мне об этой беседе. – Да пошел он!