– Хорошо.

Через двадцать минут она увидела в зеркало «БМВ». Зазвонил её сотовый.

– Что дальше? – спросил Морис.

– Дальше ты обгоняешь меня и двигаешься за серым «Вольво». – Она назвала номер машины. – Проследишь, куда едет автомобиль и где выйдут пассажиры, запомнишь адрес. Я домой. Там всё объясню.

– Хорошо, – проговорил Морис недоумённо и отключился.

Вернувшись домой, Мирослава первым делом заглянула в духовку, так как оттуда соблазнительно пахло. Так и есть! Миндаугас поставил запекать курицу, а она оторвала его от дела, и ему пришлось выключить духовку. Она разожгла газ, решив, что к прибытию Миндаугаса курица дойдёт. Остаётся только надеяться, что перерыв в приготовлении не скажется на её вкусе. Дон ходил возле неё кругами.

– Подожди, – сказала она коту, – дичь ещё не готова.

Но вот дичь уже дошла до кондиции. Подумав, Мирослава выключила духовку, понадеявшись, что курица не остынет. Дону она всё-таки отломила кусочек, не в силах выдержать его одновременно умоляющий и укоризненный взгляд.

Морис вернулся через полтора часа и сразу бросился к духовке.

– Там у меня курица!

– Я её дожарила.

– Да? – Он посмотрел на неё недоверчиво. – А соком вы её поливали?

– Поливала.

– Вы делаете успехи.

– Может быть, но пока ты не выложишь мне всё, что узнал, останешься голодным.

– Сами, значит, поели…

– Я нет, – заверила его Мирослава, – только Дон.

– Ну, тогда ладно. Эти двое доехали до Самсоновского переулка и вошли в небольшой двухэтажный домик на углу. Я не стал дожидаться, когда они оттуда выйдут. У меня создалось впечатление, что парочка устроилась там надолго.

– Тебе тоже бросилось в глаза их необычное поведение? – осторожно спросила Мирослава.

– Да, Илья вёл себя с парнем как…

– Любовник, – подсказала Мирослава.

– Может быть…

– Ты хочешь сказать, скорее всего.

– Да, ваша взяла! Как любовник.

– Давай я запишу адрес. Утром узнаю, кто там живёт.

– Зачем ждать до утра. Я могу посмотреть по Интернету, кому принадлежит домик.

– Так просто?

– Попытка не пытка.

– Хорошо, но после ужина.

Морису удалось выудить из Сети, что дом принадлежит Скворцову Геннадию Давыдовичу. Достался он ему десять лет назад от дяди. А тот выкупил эту недвижимость у государства в мутные послеперестроечные годы. Ни дядя, ни сам Скворцов в доме никогда не жили. Сначала дом использовался как выставочный павильон. А потом его сняло частное лицо.

– И, скорее всего, этим частным лицом является Илья Маратович Незвецкий, – проговорила Мирослава, – вот так сюрприз для нашей клиентки.

– Да, – согласился Морис, – Ариадне Борисовне не позавидуешь. – И вдруг, повернувшись к Мирославе, он спросил: – Вы с самого начала подозревали что-то в этом роде?

– Если только на уровне подсознания, – призналась Мирослава, – и далеко не сразу. Да и то, я связывала Илью с Леопольдом Баландиным.

– Почему именно с ним?

– Потому что именно его Илья выделял среди своих учеников, даже собирался везти его картины в Париж. К тому же Борис Аввакумович был не только зятем Ильи, но и крёстным Леопольда.

– А вы уверены, что парень, который поехал в этот дом с Ильёй, не Поль Баландин? – спросил Морис.

– На все сто!

– Кто же это может быть?

– Это нам как раз и предстоит выяснить.

– Там случайно нет телефона и адреса самого Скворцова Геннадия Давыдовича? – Волгина кивнула на ноутбук Мориса.

– Я могу найти, где он прописан, вернее, зарегистрирован… – задумчиво произнёс Морис.

– Ищи.

Через несколько минут они уже знали, что хозяин дома на углу Самсоновского переулка зарегистрирован на улице Константина Толстого.

– Вот завтра с утра пораньше и навестим его, – обрадовалась Мирослава.

– Ага, – кивнул Морис, – если он только живёт по месту своей регистрации.

– Что-то подсказывает мне, что Геннадия Давыдовича мы завтра вытащим тёпленьким из постельки.

– Не иначе как интуиция, – пробормотал Морис по-литовски.

– Не иначе, – согласилась она с улыбкой.

– Как вы… – вырвалось у него изумлённо.

– А о чём ещё ты можешь бормотать себе под нос, как не о моей интуиции, – рассмеялась она.

– Я начинаю вас подозревать в том, что вы умеете читать мысли, как и ваш колдовской кот. – Он кивнул на умывающего в кресле Дона.

– Но ты ведь думаешь по-литовски, – улыбнулась Мирослава.

– При ваших способностях вам раз плюнуть расколоть даже шифр американской разведки, не то что мой литовский.

– Ты думаешь? – расхохоталась она.

– Почти уверен, – пробормотал он на этот раз по-русски.

– Чем будем завтракать? – спросил Морис.

– Ничего готовить не надо. Давай сделаем бутерброды с сыром.

– Ещё есть отварная говядина.

– Её тоже положи, и поедем к Скворцову.

– А на обед доедим курицу.

– Уговорил.

Когда детективы подъехали к дому на улице Константина Толстого и позвонили в квартиру, где был зарегистрирован Скворцов, Геннадий Давыдович, как и предполагала Мирослава, ещё спал.

Домработница согласилась разбудить хозяина только после того, как Мирослава сунула ей под нос своё удостоверение.

С криком, скорее похожим на причитание, домработница ворвалась в спальню хозяина.

– Геннадий Давыдович! Там полиция по вашу душу пожаловала!

– Как, что? – заметался спросонья ничего не понимающий Скворцов. – Какая полиция? За что?!

– Идите! Они вас ждут.

Скворцов, чертыхаясь, вылез из постели и направился в прихожую, где, присев на диванчик, его ждали детективы.

– Геннадий Давыдович? – сурово спросила Мирослава.

– Да, но…

– Все свои вопросы вы зададите потом и в другом месте.

У Скворцова глаза на лоб вылезли.

– Если вы относительно взяток, – пролепетал он, – то я их не беру. Я человек обеспеченный и некоторым образом причастен к искусству.

– К какому именно?

– К живописи, например…

– Вы являетесь своего рода меценатом?

– Да, мне порой приходится и в этой роли выступать, – Скворцов отёр рукавом пижамы пот со лба.