Каюсь, г-н Герасимов: это я опровергнуть не могу. Ну, никак. И не только потому, что убежден в истинности этого утверждения, и мою убежденность ни один суд поколебать не в состоянии. А потому, что фраза эта была «изъята» из моего официального заявления на имя Генерального прокурора РФ. Вот это-то заявление г-н Генпрокурор, как я уже упоминал, передал г-ну прокурору Москвы. То есть как раз тому, на кого я жаловался. А тот, значит, – иск.

Спасибо, что всего-навсего иск. А ведь мог бы и посадить.

Адвокат «МК» Андрей Муратов, блистательно проведший слушания по иску г-на Герасимова (не его, Муратова, вина, что судебное решение можно было огласить до начала разбирательства), убедительно доказал в суде: заявление на имя государственного чиновника, содержащее мнение о недостатках в работе того или иного учреждения, не может быть основанием для удовлетворения судебного иска.

* * *

«Одна из современных басен рассказывает о том, как президент обратился в суд, обидевшись на то, что его „обозвали“ бегемотом.

Басня вспомнилась в связи с реакцией прокурора города Москвы г-на Герасимова на статью М. Дейча. Уважаемый прокурор считает, что критика газетой Мосгорпрокуратуры за попустительство нацистам не соответствует действительности, наносит вред «деловой репутации прокуратуры», в связи с чем г-н Герасимов обратился в суд с иском о защите репутации ведомства, которое он возглавляет.

Не так давно из украинского города Шахты приехали в Москву два субъекта, которые не нашли лучшего места для попойки, чем одна из могил Востряковского кладбища. «Нагрузившись», они стали крушить еврейские могилы и памятники.

Погромщиков задержали. Дело получило общественный резонанс, в одной из газет было опубликовано обращение заместителя прокурора г. Москвы о том, что против виновных возбуждено уголовное дело по признакам обычного хулиганства и что нацистских, антисемитских мотивов у подвыпивших «озорников» не было.

И это при том, что все 46 порушенных могил были еврейскими.

Чем же объяснить, г-н Герасимов, такое искажение руководящими работниками Мосгорпрокуратуры мотива преступления и искусственное изъятие из дела нацистского душка?

Работники прокуратуры не могут не знать, что пронацистские элементы в Москве резко активизировались, имеют оружие, упражняются в стрельбе, что на расовой почве избиваются иностранные студенты, кавказцы и др. Здесь уже прямое насилие, что, разумеется повышает общественную опасность действий. Однако что-то не слышно, чтобы прокуратура делами такого рода забросала суды.

В статье М. Дейча весьма кстати упоминалось, что на Нюрнбергском процессе была осуждена сама идеология нацизма.

Между тем у наших доморощенных нацистов есть свои идеологи. В их числе – открыто выступающий с нацистскими речами член Совета Федераций Кондратенко. Этот малограмотный «философ» в одной из телепередач «Русского дома» договорился до того, что, оказывается, интернационализм нанес вред нашей стране.

Никакого вреда в интернационализме нет. Есть бред таких горе-философов. Именно интернационализм, сплоченность и солидарность воинов различных национальностей явились одним из основных факторов нашей великой Победы над фашизмом.

Сегодня нацисты свободно маршируют в черной одежде со свастиками, т. е. в эсэсовской форме. При виде их у фронтовиков сжимаются кулаки. Разве это не глумление над памятью миллионов, которые в борьбе с фашизмом отдали свои жизни?

Кто должен поставить заслон этой надвигающейся опасности? Прежде всего – прокуратура. В Международном военном трибунале памятного Нюрнбергского процесса главным обвинителем от нашей страны выступал Генеральный прокурор СССР Руденко. И если прокуратура Москвы практически не борется с отечественными нацистами, прекращает дела в отношении тех, кто марширует с откровенно фашистскими призывами на плакатах, несколько лет тянет с делом против нацистской газетенки «Штурмовик» (одно название чего стоит!), то это и есть покровительство нацистам».

А. Я. Дунаевский, ветеран ВОВ

* * *

Судя по всему «Опровержение для прокурора» задело г-на Герасимова. Он выступил в СМИ, упрекая меня в непрофессионализме.

Ну что ж, поговорим о профессионалах. Тем более, что меня всегда интересовало, за какие такие правоохранительные заслуги прокуроры достигают высоких чинов. К примеру, становятся во главе столичной прокуратуры.

Я покопался в послужном списке г-на Герасимова. И обнаружил

Карьера г-на Герасимова сложилась вполне удачно. В короткой биографической справке говорится:

«Родился в 1947 году. Окончил Свердловский юридический институт. Работал заместителем прокурора Иркутской области. Занимал должность первого заместителя начальника Следственного управления Прокуратуры РСФСР. Был первым заместителем прокурора Москвы. В марте 1995 года, после убийства Владислава Листьева и последовавшей отставки прокурора Москвы Геннадия Пономарева, назначен Главным прокурором Москвы. Государственный советник юстиции 2-го класса».

Скорее всего, нынче Сергею Ивановичу уже присвоен какой-нибудь другой класс. Повыше. Хотя убийц Листьева он так и не нашел.

Впрочем, дело не в этом. Обратите внимание на резкий скачок в карьере г-на Герасимова: из Иркутска – в столицу. Хотя, насколько я знаю, Сибирь нуждается в юристах поболе, чем Москва. Переводу же Сергея Ивановича на московские хлеба предшествовала скандальная история, до сих пор практически неизвестная.

Из материалов уголовного дела №1012:

«В завале бревен реки Китай г. Ангарска около Китайской лесоперевалочной базы обнаружен расчлененный труп женского пола».

Дело мрачноватое. Вероятно, чтобы несколько сбить эту мрачность, подобные истории мы именуем веселеньким словом «расчлененка». В глубине души, конечно, содрогаемся и надеемся на правоохранительные органы, которым по роду их деятельности положено найти изуверов и изолировать. Их от нас.

Дело № 1012 было немедленно взято под личный контроль заместителем прокурора Иркутской области г-ном Герасимовым. Однако несколько первых месяцев оно, обрастая бумагами, не двигалось.

«Место обнаружения трупа осмотрено не было, лица, обнаружившие труп, не установлены и не допрошены, выдвинуты всего две версии, допросы ведутся на невысоком уровне» (из материалом проверки следствия).

Заместитель прокурора области критику в адрес своих подчиненных поддерживал. Более того: сам неоднократно указывал им на «неэффективность следственных мероприятий» и на необходимость проверки как минимум 6 версий. Но, как показали последующие события, таким образом г-н Герасимов реагировал «для начальства». Оно ведь, начальство, у него тоже было: и ближнее, в Иркутске, и дальнее, в Москве. Для него Сергей Иванович и старался, выказывая строгость по отношению к подчиненным. Действия же ангарских следователей, судя по всему, Герасимова устраивали. Иначе чем объяснить, скажем, бумагу, составленную с его полного одобрения: