горле комок. — Хотя как раз не товарищ. Я случайно влез в его разборку с одной рубежницей, и мы друг друга чуть не допоняли. Теперь он немного хочет меня убить, а я… не знаю, получается, мне тоже его убить надо?

— Ох, сложно тебе будет, — покачал головой леший. — Ты же даже о гибели врага неуверенно говоришь. Разве так можно?

— Все же человек, — пожал я плечами. — Живая душа и все такое. Как еще-то?

— Говорю, хороший ты, потому сложно будет. Рубежник другого в любой момент схарчить готов. Это же как у волков. Только вожак слабость покажет, на его место сразу другой встанет. А про прошлого и не вспомнят. Конечно, есть и среди рубежников друзья или хотя бы приятели. Но то так редко, что и говорить не приходится.

Я кивнул, вспомнив про Ингу. Да, мы не друзья, но что-то вроде партнеров по несчастью. А несчастье наше — Врановой. И что-то мне кажется, он пошел во все тяжкие. Нет, не уволился со школы и не стал варить «мет», а обратился к поднятию нежити. Насколько я понял — это, мягко говоря, не поощрялось и у самых нечистоплотных рубежников.

У меня в душе даже потеплело. А ведь это все упрощает! Теперь можно с чистой совестью обратиться к воеводе по программе защиты свидетелей. Мол, так и так, ваш ратник меня так невзлюбил, что аж кушать не может. Надо только с Ингой поговорить и спросить, как лучше все обстряпать. А еще ведь по-любому нужны будут доказательства. Что я скажу, мне так копша передал?

Вот правильно говорят, что даже если вы оказались на дне — не расстраивайтесь. Ведь теперь можно оттолкнуться и начать подъем. Для кого-то кризис — это конец всему, а для других — точка роста.

Нет, надо точно говорить с рубежницей. Она тетенька умная и опытная. Подскажет, как и что делать. Я вытащил телефон, набрав номер Инги. Больше всего сейчас боялся, что она не ответит. Кто ее знает, вдруг опять отправилась в Изнанку?

Однако Инга взяла трубку после второго гудка.

— Слушаю, Матвей.

Я облегченно выдохнул. В кой-то веки невезение будто отступило.

— Инга, привет, можешь говорить?

— Матвей, если я подняла трубку, то могу говорить. Я же не из тех бабок в автобусах, которые обсуждают свои проблемы во всеуслышание. В другом случае, я бы просто не ответила.

Ну да, вполне логично. Я сам так все время делал. Видимо, от волнения мозг начал сбоить на простеньких программных установках.

— Матвей, ты уже можешь говорить, я вся во внимании, — вывела меня рубежница из оцепенения.

Да, что-то я и правда завис. Инга тетенька деловая, поэтому времени для объяснения немного.

— Короче, у меня есть информация относительно Вранового.

Буквально за пару минут я рассказал все. Про копшу, про печать, про четвертый рубец. Разве что загадочную историю Бенджамина Васильича, который к старости стал еще сильнее, и непреодолимую тягу к русалке Вере опустил. Герой, которым в этом рассказике я и был, должен преодолевать все преграды с легкостью. Без всякого необъяснимого полового влечения к нечисти.

Инга не просто заинтересовалась сказанным нежитью. Она в точности переспросила все, что произнес Грыц. И по ее тону я понял, что рубежница искренне заволновалась. За меня? Блин, приятно, черт побери.

— Матвей, ты где?

— Тут какой-то коттеджный поселок сразу после Лесного Кордона. Я на машине, сейчас приеду.

— Хорошо, буду ждать.

Адрес она не назвала по одной простой причине — я знал, куда ехать. В скучной жизни замиренников были свои плюсы. Инге не нужен gps-трекер, чтобы найти меня. В моем случае все работало примерно так же. Я знал, что она в Выборге. Где именно прямо сейчас сказать не мог. Но понимал, как только подъеду к городу, поиск локации снизится. В этом случае, наша связь работала даже надежнее навигатора.

— Матвей, — обратился ко мне леший. — Худое у меня предчувствие. Может, со мной пойдешь? Я тебя в лесу схороню.

Стоило ему сказать последние слова, как громыхнуло что-то вдалеке и стал накрапывать мелкий дождик. Погода у нас, конечно, меняется, как настроение у наркомана. Я даже представил, как сижу под деревцем в ожидании конца ливня. Такое себе удовольствие. Хотя под деревом же как раз нельзя сидеть, вдруг молния ударит.

В общем, фантазии красочно нарисовали мой схрон в лесу. К тому же, Инга ждет. Рядом с ней мне едва ли что-то грозит. Вдвоем отобьемся. А еще у Наташи пистолет есть. Хотя, сдается мне, не только пистолет.

Если честно, больше всего меня интересовало, что довольно скоро я смогу избавиться от Вранового. Опять же, с воеводой поговорить. Стать своим среди чужих и все такое.

— Спасибо, батюшко, за предложение, ждут меня.

Хотел было еще сказать, мол, не дело рубежнику от всего прятаться. Ну и прочую геройскую фигню. В общем, накинуть себе пуха. Однако леший меня прервал.

— Зря отказываешься. Неладное чувствую. Ну раз так, езжай скорей к своей рубежнице. И не задерживайся нигде.

Сказал и шагнул за дерево. Был и исчез. Обиделся, что ли? Какие-то незнакомые нотки в его голосе я услышал. Ладно, завтра же приеду к нему с мешком кренделей. Или может напротив дать лешему от меня отдохнуть? Вот черт пойми.

Однако с чем нечисть была права — надо действительно поскорее убираться отсюда. Небо затянуло плотной завесой туч, да сразу потемнело. И дождь, судя по каплям, падающим на листву и траву, только набирал силу.

Я махнул своим и рванул в сторону Зверя. Позади шумно дышал черт и пыхтел, как паровоз на угле бес. И еще успевал причитать.

— Родился ты Гришка под несчастливой звездой. Все бесы как бесы, а ты то черта спасай, то нежити помогай, то просто по лесу скачи.

— Если хочешь, можешь пойти пешком, — отозвался я. — Мы тебя в машине подождем.

Гриша выругался, однако не отставал. Что было даже удивительно с его коротенькими ножками.

В машину мы ввалились мокрые и запыхавшиеся. Я тут же завел Зверя и включил печку на обогрев. Ох, как же все-таки хорошо иметь машину. Которая заводится, когда ты захочешь. И у которой печка исправно работает.

— Это ж сколько мы отмахали? — спросил бес, приглаживая мокрые волосы.

— Несколько километров, — ответил я.

— Получается, завтра не нужна никакая пробежка, — рассуждал приживала. — Я