— Я ведь вас нашла, верно? И ваши слуги меня пропустили, не так ли?

Девочка повернулась к женщине и протянула к ней руки. Та посадила ее к себе на колени.

— Я сделала вам честное предложение. Вы его принимаете?

Хорт подумал еще немного. Может, вышвырнуть ее вон (если, конечно, он сумеет)? Нет, это будет ошибкой.

— Жениться на вас?

Обнимая ребенка, она сказала:

— Моя дочь говорит, что мы женаты уже два года. Историю вы придумаете.

— Ладно. Договорились. Мы женаты. Как вас зовут?

Она рассмеялась. Он рассмеялся в ответ. Удивительно, что после стольких лет он помнит ее смех так же ясно, как и ложе, которое они делили, хотя невероятное удовольствие, открывшееся ему в ту ночь, оказалось одним из величайших откровений его жизни. С тех пор он был весьма умелым мужем, пока ухудшившееся здоровье не подорвало его мужскую силу.

Она пожала плечами.

— Вам нравится имя Паола? Паола Апицелла. Нареките свою дочь, господин.

— Френа, — тут же назвал он имя матери.

Его агенты потратили почти год на то, чтобы установить личность ребенка, но к тому моменту это уже не имело значения. Хорт так и не узнал подробностей прошлого Паолы, поскольку она не была важной персоной.

Избранная ли она? Хорт больше никогда не спрашивал ее об этом. Она оказалась любящей и любимой женой. Ее нельзя было сравнить с Королевой Теней, чьи враги умирали с поразительной быстротой и регулярностью. Хотя иногда он удивлялся, когда его конкуренты заболевали или терпели неожиданные неудачи — то ли из-за проклятий Паолы, то ли сказывалась помощь Укра, он так и остался в неведении. Хорт даже не знал, был ли хтонианином мрачный Пакар, или же он имел дело с ловким обманщиком.

Вчерашние радости… Три года назад он потерял жену, я теперь лишится дочери. Будущее радостей не сулило, как, впрочем и день сегодняшний. Увы, Хорт давно убедился в том, что нет смысла беспокоиться о вещах, которые можно заменить. Все его несравненное богатство и то, что он ценил более всего…

Дверь со скрипом отворилась.

* * *

Их было несколько. Они дали ему послушать свои шаги, но долго молчали. Несмотря на уверенность в себе, он напрягся в ожидании острой боли.

— Говорить будешь? — послышался тихий голос. — Готов?

Несмотря на странные манеры, Эйд Эрнсон всегда разговаривал, как голодный рассерженный бык. Да и думал так же.

— Чем могу служить моему господину? — Хорт не дал согласия.

Любой человек, оказавшийся в тюрьме, назвал бы своего тюремщика «господином».

— Я хочу, чтобы твоя дочь стала женой… одного молодого человека. — Эйд, простая душа, чуть не сболтнул лишнее.

— Брак, одобренный господином, будет для меня огромной честью. Боюсь только, наша родословная недостаточно хороша.

— Твоя — да. А ее родословная тебе известна?

Кто еще находится я подвале? Салтайя брала своего тупого мужа на важные встречи только в тех случаях, когда нуждалась в показаниях Свидетельницы. Если прорицательница здесь, то Хорту лучше не лгать.

— Мне она известна. Ей — нет. Ее приемная мать ничего мне не рассказала, но я постарался выяснить все сам. — Порой во время переговоров некоторые сведения лучше скрыть Однако бывают случаи, когда из откровенности можно извлечь выгоду. — И с тех пор я стал следить за событиями в Селебре. Дожу, отцу Френы, весной стало лучше, но его здоровье до сих пор вызывает серьезное беспокойство. Насколько я понимаю, необходимо найти ему преемника. Я считал, что выбор падет на одного на братьев Френы.

Столкнувшись с неожиданными сведениями, сатрап смутился.

— Он говорит правду? — послышался грудной голос Салтайи Храгсдор.

Тишина.

— Он говорит правду? — повторил вопрос Эйд.

— Он думает, что говорит правду, господин, — раздался монотонный голос прорицательницы. — Однако его сведения о Селебре могут быть неверными, как и ваши.

— Хм-м-м? Ничего не слышал об улучшении здоровья дожа.

Эйд и прорицательница стояли перед Хортом, Салтайя — где-то у него за спиной, кроме того, рядом наверняка находился Пераг или его подручный с дубинкой, на случай, если разговор пойдет не так, как планировалось.

— Сведения пленника могут оказаться новее наших, господин. Я сужу лишь о том, во что он сам верит.

— Хм-м-м, так ты согласен на брак?

Хорт сделал глубокий вдох.

— Не окажет ли милорд мне честь, описав молодого человека, который войдет в мой дом?

— А на что ты рассчитываешь? — спросила Королева Теней.

— Было бы абсурдной самонадеянностью с моей стороны…

— Отвечай, или я прикажу Перагу сломать тебе ноги.

Все знали, что Салтайя никогда не блефует.

— Миледи добра, — вздохнул Хорт. — Согласно моим последним сведениям, в Косорде готовились к торжествам по поводу вступления младшего сына сатрапа в Герои. Он на два года старше Френы. Поскольку все ваши сыновья и племянники отправлены во Флоренгию сразу после прохождения благословения, Катрат представляется наилучшим кандидатом на роль правителя Селебры.

— Хм-м-м?! — взревел Эйд. — Он шпионит за нами! Прорицательница, откуда он это знает?

— Спросите у него, господин.

— Откуда ты это знаешь, заключенный?

— Предположение, основанное на общедоступных сведениях, — ответил Хорт.

— Он говорит правду.

Голос Салтайи был подобен серебряному кинжалу.

— Так ты приветствуешь этот брак, купец?

Он вздохнул.

— Нет. Я обещал Френе, что позволю ей самой выбрать себе мужа. И тут нет никакого неуважения к вашему племяннику, госпожа, поскольку я никогда его не встречал. Просто я не думаю, что моя дочь захочет выйти за вериста.

— И что ты намерен делать? — Угроза в ее голосе была очевидной.

— Согласиться, естественно! А что мне остается? У вас есть прорицательницы и веристы. Разве мы сможем убежать? Разве я брошу свое состояние? Вы думаете, я безумец?

— Тогда зачем ты набил ящики золотом? — резко спросила Салтайя. — Почему приказал перенести их ночью на борт корабля, стоящего в бухте Райский Приют? Почему отправил вместе с ними свою одежду и одежду девушки?

Его загнали в угол!

Хорт не нашелся с ответом и потому молчал, дожидаясь, когда его начнут бить. Они его убьют, заберут все имущество, объявят Френу несовершеннолетней и возьмут под опеку сатрапии. Они уже не раз поступали подобным образом с другими богачами. Все мышцы его тела напряглись, на коже проступил обильный пот.

Однако его спас голос Свидетельницы.