Похудел, загорел. Что-то в нем появилось такое, чего раньше не было. Раньше у него не было такого твердого взгляда.

— Оба приехали? — улыбнулся Павел. — Это хорошо. Идите в машину и смотрите на подъезд. Просто смотрите, ничего не предпринимайте. Не исключено, что она тут. Я не уверен, но… не исключено.

Павел кивнул на подъезд. Он не назвал Ксению ни Ксенией, ни женой. Ни Варварой.

— А я отойду ненадолго. Я тут с утра на боевом посту.

— Через два дома торговый центр, — подсказал Роман. — Мы видели, когда ехали.

— Идите в машину, не маячьте, — Павел, кивнув, быстро пошел в сторону торгового центра.

Роман и Агата послушно сели в машину.

Машина стояла удобно, не вплотную к подъезду, но входящих и выходящих видно было хорошо.

— Купи водички, — попросил Роман. — Бог его знает, сколько нам придется здесь торчать.

По-хорошему, надо было отправить ее домой. Женщин надо держать подальше от убийц.

Агата медлила, уходить ей не хотелось.

— Иди, — поторопил Роман.

Она послушно выбралась из машины. Темнело, в свете фонарей удаляющаяся Агатина фигурка казалась нарисованной.

Во двор въехало такси, высадило двух женщин, водитель достал им из багажника чемоданы.

Ксения вышла из подъезда, когда женщины покатили чемоданы по пандусу крыльца. Теперь у нее была короткая стрижка, стрижка сильно ее меняла. Роман ее не узнал бы, случайно встретив в толпе.

А вот мужчину, который вышел из подъезда вслед за ней, узнал бы. Мужчину трудно с кем-то перепутать. У него была фигура и походка спецназовца и голова античного героя.

Такси выезжало из двора, мешая паре пройти.

Узнает, тоскливо подумал Роман, вжимаясь в сиденье.

Но Ксения на его машину не посмотрела, пара обошла такси по газону и завернула за угол дома.

* * *

Торговый центр был большой и бестолковый. На первом этаже супермаркет, на втором вереница бутиков. Большая половина бутиков была закрыта, ковид и последовавшие за ним санкции малому бизнесу не способствовали. Пыльные стеклянные витрины закрытых помещений навевали тоску.

Посетители виднелись только у одного из торцов здания, здесь располагалось кафе. Агата купила три бутылки воды и гору пирожков, справедливо предполагая, что сидеть в машине им придется долго.

Заметила рядом ведущую вниз лестницу, спустилась. Здесь располагался ресторан, за стеклянной дверью мужчины и женщины пили вино, улыбались друг другу.

Агата толкнула ведущую на улицу дверь. За дверью находилась терраса, на которой ужинали те, кто предпочел вместо помещения ресторана свежий воздух. Ужинающих было не много.

Терраса была слабо освещена. Она не обратила бы внимания на сидевшую совсем близко пару, если бы не услышала знакомый голос.

— Надо уехать куда-нибудь, — тихо сказала Ксения. — Надо уехать отсюда.

Агата застыла около двери.

— Кончай! — процедил Кирилл. — Я тебе сто раз говорил, что в любом другом городе…

Сильно застучало сердце. Агата схватилась рукой за горло, отступила назад, за дверь. Бегом поднялась на второй этаж, путаясь между дверями бутиков, нашла другую лестницу, выбежала на улицу, вдоль стены здания приблизилась к деревянной террасе.

Террасу от тротуара отделяла стена из искусственных цветов. Агата осторожно раздвинула пластмассовые листья, но тут же их отпустила.

Знакомые голоса было отлично слышно.

— Сколько мы сможем здесь просидеть? — тоскливо жаловалась Ксения. — Сколько? Год? Два?

— Чего ты хочешь? — шипел Кирилл. — Что я могу сделать?!

— Надо уезжать. Поедем куда-нибудь подальше, хоть в Сибирь.

— Сибирь это хорошо. Там можно выйти замуж за лесоруба.

— Кирюша, что нам делать?

— Я сказал, что делать! Переждем, а там видно будет.

— Не надо было всего этого затевать… Господи, как я жалею!

— Когда в Васильковских деньгах купалась, не жалела.

— Это ты угробил деньги! Ты, ты… Мы бы могли отлично на проценты жить, если бы ты свой идиотский бизнес не затеял. А я тебя, между прочим, не упрекала!

— Я тебя тоже не упрекаю. Хотя натворила ты столько!..

— Я на все ради тебя пошла!

— Это я на все ради тебя пошел! Она за меня цеплялась, а я тебя вытащил!..

— Это ты придумал меня за Ксюшку выдать!

— Ты могла не согласиться!

— Я тогда от страха ничего не соображала!

— А я соображал?! Я тебя тащил и думал, не доплывем. Ты вспомни, какие там омуты в реке! И какая вода холодная была. Бога благодари, что выплыли.

— Нам тогда повезло, да.

— Нам во всем повезло. Повезло, что у Ксюши других родственников не было. Повезло, что универ она окончила, а на работу не устроилась.

Павла Агата заметила, когда он остановился рядом. Она быстро поднесла палец к губам.

— Надо было остаться за границей…

— Ну так осталась бы!

Ксения показалась на деревянной ступеньке. На ней было длинное легкое платье, Агата в начале лета собиралась купить себе похожее, но так и не решилась.

Дальше все было похоже на кино, в котором от Агаты ничто не зависело. Павел схватил жену за плечо, она зашипела, забилась в его руках.

Выскочивший Кирилл оторопело посмотрел на Павла, увидел Агату, отшатнулся.

Отобьет, понимала Агата. Сейчас ударит Павла и отобьет Ксению.

Кирилл на голову выше родственника.

Надо было что-то делать, но она, как идиотка, сжимала сумку с водой и пирожками.

Кирилл не бросился сестре на помощь. Он сделал несколько шажков назад и побежал.

25 июля, понедельник

Павел собирался поехать на работу с самого утра, но уже по дороге передумал, развернулся и поехал в другую сторону, к Марии Мироновне.

Время для визита было неудачное, так рано, да тем более без предварительного звонка, являться в гости не принято, но Павел не стал придерживаться правил вежливости.

Позвонил в дверь и, когда Мария Мироновна дверь открыла, не заходя в квартиру, сказал:

— Это была моя жена.

— Я знаю, Паша, — кивнула старая женщина. — Вчера звонил Николай. Заходи.

— Он меня всегда опережает, — криво улыбнулся Павел.

— У молодых своя жизнь, свои заботы. Это в старости начинаешь ценить каждое знакомство. Старики друг к другу более внимательны, это нормально. Чаю хочешь?

— Нет, спасибо, — Павел проходить в квартиру не стал. — Тетя Маша…

— Ты стойкий мальчик, Паша, — перебила хозяйка. — Испытание тяжелое, но ты справишься.

Павлу не хотелось быть стойким, ему хотелось, чтобы его пожалели.

— Жизнь бывает суровой. Нужно только в свою душу зло не пускать, — она