— Что ж ты сразу не сказал?! — возмущённо взвизгнула та и только её видели, лишь дверь хлопнула, как та убежала.

Чтобы не мешать любопытной соседке завтракать, я отсел на кровать сестры и стал читать письма отца. Я за него действительно тревожился. В первом письме тот сообщал, что находится в учебном полку, проходит обучение, перед распределением. Значит, перед приходом немцев к нашему району его увезли достаточно далеко и тот не попал окружение. Тот тоже тревожился о нас. Второе письмо Таня получила буквально неделю назад. Теперь есть номер военной почты отца, его части, можно писать. Тот всё также тревожился о нас, писал что воюет, всё нормально, живой. Получил должность ротного старшины в одной из рот мотострелковой дивизии. Воюет и служит.

Я как раз дочитал, когда в комнату ввалилась толпа, следом шла Таня с Ольгой и Аней на руках. Малые поздоровались с соседкой и тут же расселись на кровати, с любопытством осматриваясь. Заметили, вернее, унюхали яичницу, и насторожись как перед добычей. В общем Тане ничего не осталось, всё съели, те ещё проглоты. Марина забрала у меня письма и стала не менее жадно читать, ей тоже хотелось узнать, что с отцом. Почти час мы сидели вываливая друг на друга ворох новостей, малые не особо стесняясь рассказали как я убил немцев на их глазах и как стрелял в самолёты и те падали. Про покупку дома тоже рассказали, как он им понравился. Но не дом описывали, а пляж. Кто о чём.

— Ты собирайся, — посоветовал я, сестре убирая письма отца в планшет, маме будет тоже интересно почитать. — Мама ждёт, к нам скатаемся, вечером я тебя обратно привезу, чтобы завтра на уроки не опоздала.

— Я быстро.

Нас с Димкой тут же выставили в коридор, пользуясь моментом, мы на кухню прогулялись, попить, после чего мы все вместе спустились, и на телеге, там всё нормально, Шарик бдит, покатили к выезду из города. В направлении нашего лагеря.

Пока мы неторопливо катили по улицам, шикнув на малых, я стал более подробно расспрашивать Таню о её жизни, всё же почти три месяца не виделись. Ей оказалось и рассказывать нечего, кроме того что она за нас волновалась. А так работала санитаркой, и сейчас работает, только больница была переведена на военные рельсы став госпиталем, но смена в следующую ночь, познавала город, а когда начались уроки, узнала, в какую группу её определили. Успела познакомиться с такими же новичками, и вот училась. Тяжело, отдыхают только в воскресенье, но она уже стала привыкать, так что нормально, выдержит. Радостных новостей было две, отец отписался и мы появились.

В ответ сестрица попросила рассказать, как у нас прошло путешествие. Пришлось обдумывать каждую фразу, чтобы лишнего не сказать, но не сильно получилось с теми шестью детекторами лжи, что сидели в телеге болтая ногами и активно греющих уши. Уж они-то дополняли мой рассказ, подробностями ловя на неточностях. Так что описание нашего путешествия прошло достаточно подробно, сестра ахала, охала, и качала в огорчении головой, переживая всё, что нам досталось. Правил я так, чтобы проехать мимо нашего будущего, да что будущего, уже нашего дома. Хотел показать его старшей сестре, тем более крюк небольшой, фактически по пути.

Заходить не стали, поздоровались с близнецами, они снова у двора были, и покатили дальше. Нас в лагере ждали. Паром привёл Таню в восторг, жаль его из беседки не видно, тут у реки излучина была, поворот, так что наш огород и дом с парома также было не видно. Дальше понятно, уже через полчаса мы были в лагере. Столько восторгов, радости и слёз было. Мы с Димкой отошли в сторону, эти эмоции чисто женское дело. Деда не было, узнав, что он на лугу, косит, мы с братом отправились туда. Таню от мамы и Киры, свёрток с которым сунули ей в руки, было не оторвать. Деда мы действительно нашли у рощи, с другой её стороны.

— Ничего себе, он тут что всё время косил, как мы ехали за Таней? — удивился я, обозревая размеры скошенной площади. Там чуть дальше уже было скошено и стояли снопы. Это кто-то из Москвы кто недалеко жил запасал сено на зиму. Туда мы не лезли, чужое.

Мы дошли до деда, тот нас уже приметил и срезанным пучком травы оттирал лезвие, поглядывая на нас.

— Привезли?

— Да, в лагере.

— Пойду, поздороваюсь, — кивнул тот.

— Дед, ты уже запасы на зиму заготавливаешь?

— Конечно, нужно уже сейчас озаботиться, и так уже опоздали. Я сеновал на нашей половине смотрел, хороший, сухой, много вместит. Правда, прошлые хозяева не корову держали, а коз, но всё равно сеновал хороший.

— Ага, только ты имей в виду, что у нас останется один конь, остальных, скорее всего, вместе с повозкой реквизируют в армию. Себе оставим одну лошадь и телегу, она полегче. Если дадут, конечно, оставить, могут всё забрать. И ещё, насчёт коз. В скотнике вашем будем именно коз держать, чуть позже купим, чтобы для малых молоко было.

— А продналог? С птицей мы уже договорились с хозяевами, кур и трёх гусей они нам оставляют, только пса дворового и кошку забирают.

— Ты удивишься дед, но в Москве продналога нет, он только в деревнях и сёлах. На территориях столицы такого нет. Я поэтому именно в Москве дом искал, а не в одной из ближайших деревень. То есть, это одна из причин.

— Хм, хорошая новость. Ладно, я пойду, с Таней поздороваюсь.

— Давай.

Забрав у деда косу, я стал размеренно работать, и скошенная луговая трава аккуратными стопками ложилась на землю. Димка с дедом убежал, так что я работал спокойно один. Наверное, час без перерыва прошёл, целая просека за мной осталась, а косить я умел, в прямом и приносном смысле, когда заметил что из-за рощи выезжает мотоцикл и рассмотрел в люльке Димку. Управлял мотоциклом милиционер, не знаю его, а вот за ним пассажиром сидел уже знакомый сержант из дежурной смены, вчера помниться познакомились, когда участковых искал, чтобы подсказку на дом дали. Фамилию тот не говорил, но лейтенант, к нему обращаясь Валерой называл. Мотоцикл подкатил ко мне, когда я пучком травы лезвие вытирал, заодно попробовал его на остроту. Править надо, затупилось уже, а наждак дед в кармане унёс. Кстати, как раз и он появился, пройдя рощу насквозь, с граблями в руках. Видимо планируя собрать траву, но не в снопы, не высохла её, а в ряды.

— Сашка, это к тебе! — крикнул братишка, когда мотоцикл остановился.

— Да я уже понял. Что случилось, товарищ сержант?

— Помочь не передумал?

— Сам предлагал, — пожал я плечами.

— Вот и добре, дело есть, очень важное и срочное.

— В чём помощь нужна? Это для уточнения, что с собой брать нужно.

— Банда. Уйти смогла, запутав следы. По реке ушли, оцепили район, мы тоже участвовали, прочесали, как воду канули. Выяснить надо куда ушли.

— А ну это до лагеря нужно прокатиться, кое-что взять требуется. Димка, вылазь, устроился.

— Я с вами до наших доеду, можно? — просительно спросил тот.

— Можно, — улыбнулся я.

Дед уже подошёл, так что, отдав ему косу, сообщив, что лезвие нужно поправить, заточить, устроился на крыле в коляске, чтобы Димку не придавить и так мы доехали до лагеря. Там малышня окружила мотоцикл, чирикая о своём и задавая множество вопросов. Мы-то уже привычные, а вот оба милиционера оказались слегка дезориентированы, особенно когда шквал вопросов сыпется со всех сторон. Успокоив маму, мол, попросили помочь как следопыта, я забрал свою винтовку, повесил котомку, перекинув лямку через голову, ссыпал в карманы немного патронов, и подбежав к мотоциклу, забираясь в люльку ставя винтовку прикладом на дно между ног.