обычно не случается), уже активно махал лапой официанту, подзывая его к нам. Не знаю, как отреагировал бы тот на слишком человечного кота, но в этот момент наш столик неожиданно подпрыгнул! Солянка разлилась на расшитую льняную скатерть, уцелевший расстегай накрылся тарелкой, сидящих рядом купцов подкинуло вместе с табуретками, а пьющий датчанин, похоже, проглотил вместе с водкой и стопку. Он-то ничего, даже не поперхнулся, а вот мы изумленно уставились друг на друга.

— Кикимора? — шепотом спросила я.

— Не может быть, — покачал головой мой муж. — Этот вид нечисти на такое неспособен. Красть детей, портить вещи, строить пакости, но чтобы двухэтажные здания шатать…

В зал влетел побледневший официант.

— Господа, не извольте-с беспокоиться, все в порядке-с, случайное сотрясение почвы-с! У нас в Архангельске после дождей такое бывает-с.

— Ты пошто брешешь-то? — приподнялся один из купцов. — У нас-от в Архангельске-то небось по восемь месяцев в году-то дожди, а сотрясания почвы-от до того, поди, и не было.

— Вот и помолчали бы-с, почтеннейший, при иностранцах-то, — делая в нашу сторону страшные глаза, шикнул официант.

— Да нешто они-то наш язык знают? Он же-от немец-перец-колбаса, на веревочке оса!

— Дас ист возражаю! — неожиданно покраснев, привстал Алекс. — Никакой осы на веревочке у меня нет. Я требую сатисфакции на мой фатерлянд…

Договорить ему не удалось, ресторан, от фундамента до флюгеров, тряхнуло так, что наглый котик едва не подавился, уворовывая под шумок селедку.

— Мама-а?! — решила внести немного женской паники я.

И тут нас подкинуло в третий раз. Причем толчок был куда более мощный, чем предыдущие, так что даже самоуверенный официант рухнул на четвереньки, и его нафабренные усы сразу потеряли горделивый вид.

Мы все ломанулись на выход.

— Эй, а кто платить-то будет-с?! — надрывался официант нам вслед. Но остановить всерьез перепуганных людей было невозможно.

— Я же говорил-от, что тут дело-то нечистое! — перебивая друг дружку, орали купцы, скатываясь вниз по лестнице. — Порченое оно, место-то! А энтот, с усиками, мне врет: «Дожди, дожди, мол, от того и земли-с трясение…» Тьфу!

Мы тоже предпочли не рисковать и выбежали на улицу вместе со всеми. Потому что начинать расследование похороненными под рухнувшим домом как-то не комильфо, плохая примета. Минутой позже нас догнали и официант, и повар, и дворник, и даже мальчик-истопник. По-моему, наверху остался только датчанин. Судя по количеству выпитого только при нас — ему уже все было пофиг…

— Что произошло, напарники?! — жалобно возопил кот, когда мы перебежали на соседнюю улицу. — Никакая кикимора, даже если она чемпион мира по рестлингу, не способна расшатать здание. Там наверняка крутится кто-то покрупнее! Короче, я звоню шефу…

— Зачем? — не поняли мы с Алексом. — Это же наше задание.

— Затем, что нам нужна тяжелая артиллерия! И разобраться с проблемой надо сегодня же. На вечер уже все столики заказаны! Представляете, какие убытки понесет владелец?!

— А тебе-то что до этого? — подозрительно сощурилась я. — И откуда ты знаешь про заказ всех столиков?

— Потому что это явно самое популярное место, тут вкусно кормят, тут есть уют, сервис и атмосфера, при весьма демократичных ценах! Мы должны… нет, мы просто обязаны позаботиться о жителях Архангельска, которые хотят культурно отдохнуть после тяжелой работы!

Пусик продолжал метаться в неконтролируемой истерике. Пришлось его схватить и сжать в объятиях для успокоения. Когда ему удалось вырваться, оттолкнувшись по обыкновению всеми четырьмя лапищами от моей груди, он вел себя уже поспокойнее.

— Так, надо действовать. Срочно разобраться с этой кикиморой. Еще один раз так потрясет, и дом рухнет. А вы представляете, сколько стоит отгрохать двухэтажный сруб с этническим интерьером?

Мы вернулись к слегка покосившемуся после подземного катаклизма ресторану. На улице уже толпился любопытствующий народ. Подойдя к стоящему у ворот дрожащему официанту, Алекс напомнил о себе, представившись инженером.

— То есть я есть… дас ист специалист по строительным работам, — пояснил он, добавив, что мог бы помочь в ситуации, и попросил провести его в подвал.

Поколебавшись, официант с дворником провели командора во двор и распахнули подвальные двери, а вот рвавшегося за ним агента 013 вежливейшим образом отпихнули ногой.

— Котам никак нельзя-с. У нас там свежей рыбы много. Они от этого голову теряют-с.

— Похоже, наш уже потерял, — буркнула я, за шкирку оттаскивая Пусика. Он вцепился когтями Алексу в штанину и выл дурным голосом:

— Только смотри, чтобы все аккуратно, напарник. Ты же видишь, у меня нервы…

— Не сомневайся, дружище. — Командор бесцеремонно отцепил его от себя и передал мне с рук на руки. — Милая, а вы пока погуляйте часок-другой. Ты ведь вроде хотела купить варенье из морошки.

Я чмокнула его в щеку, спустила на мостовую Профессора, взяла его за лапу, и, к изумлению прохожих, он так и шел со мной на задних лапах, с опущенной головой до самого базара. Шел молча, может быть, целых два квартала, а то и все три.

Добросердечные архангельцы при виде нашей пары судачили меж собой:

— Глянько-ся, кот-от на задних лапах идет.

— Да ты что? Разве ж коты-от такое-то могут?

— Ну скоморохи-то в цирке с ними и не такое-то делают. У них, поди-от, и медведи в бабьих-то сарафанах пляшут.

— Белые али бурые?

— Белые. Бурым-от в Архангельск-то город вход запрещен.[45]

— Может-от, им монетку каку кинуть?

— А чего ж, пожертвуй-от копеечку. Вона у кота морда кака печальна. Иструдил, истоптал, поди, все лапки-то…

В общем, как я ни отмахивалась, но, пока мы добрались до центральных рядов базарной площади, Пусик стал богаче рубля на полтора медной мелочью. Каковые я у него резонно отобрала, решив с пользой потратить на морошковое варенье и морс.

Шумный базар в Архангельске был роскошен! Агент 013 уже на всех четырех лапах убежал от меня проводить ревизию рыбных рядов. Как он уверял, только подобные мероприятия