Ну, о’кей так о’кей.

— Мне надо открыть люк. Мне надо мерить внутрь цистерна.

— Парамонов!

— Ну чё?

— Ни чё! Открой товарищу. Да сам-то не лазь, свалишься еще.

Парамонов крутил барашки, откидывал люк.

— Вы хотеть посмотреть цистерна? — вежливо интересовался представитель.

— Чего я там не видел? — отнекивался директор. — Сейчас, буду я лазить по бочкам… — Парамонов! Жертва ты папы с мамой, дай ручку гражданину, а то он грохнется, а мы его вытаскивай.

Представитель спускался в люк, включал налобный фонарик, раскрывал чемоданчик и начинал там чего-то химичить. Парамонов торчал снаружи.

— Эй, товарищ! — звал его снизу представитель. — Вы плохо стоять, вы задерживать свет.

— Я вообще могу уйти. И люк закрыть, — возмущался Парамонов, но отходил в сторону.

Представитель снимал рюкзачок, рылся в нем, доставал какой-то плоский мешочек и прилеплял его с помощью клейких полос к цистерне изнутри, подальше от люка.

— Па-ра-монов!

— Чё?

— Помогите мне.

Представитель выбирался из чрева цистерны, протирал башмаки специальной тряпочкой, которую убирал в отдельный мешочек. Во дает, жлобина!

— Ну, что там? — интересовался директор.

— Всё есть хорошо. Теперь мне надо смотреть другой машина. Вон тот.

— Парамонов, сукин ты кот! Хватай лесенку и рысью! Что мне здесь, до вечера отсвечивать?

— Да иду я, иду. Чего орать-то!

Цистерна… Люк… Чемоданчик… Пластиковый мешок на клейкой ленте…

— Ну что?

— Теперь вон та машина.

— Ты что, во всё будешь лазить?

— Да, я должен брать проба каждая машина. Так положено.

Во дает америкос, делать ему не хрен! Ну ладно, лазь, коль нужда есть.

— Парамонов!

— Чё?

— Останешься с ним, а мне в контору надо. Некогда мне тут с вами… цистерны околачивать!

— Ладно.

Цистерна… Люк… Чемоданчик… Пластиковый мешок… Всё? Пожалуй, всё.

— Спасибо, Па-ра-монов!

— Да пошел ты!

В конторе директор пил чай. От нечего делать — пятую кружку.

— А-а, представитель. Ну что там у тебя?

— У меня всё хорошо. Я внимательно смотреть, здесь нет никакой осадок.

— Это не у тебя, это у меня всё хорошо. У меня всегда — хорошо! — И теперь — хорошо. Осадка нет, а денежки есть! Очень удачно всё сложилось. — Чай будешь?

— Спасибо, нет.

Вот и всё… И не надо живот об асфальт обдирать и собак с охраной отстреливать. Ничего такого не надо, когда можно цивилизованно, и тебе сами всё откроют. Главное — найти решение…

* * *

— Борт готов?

— Готов.

— Экипаж?

— На месте.

— Питание?

— На борту.

— Акты проверок?

— В наличии.

Актов была целая кипа. Это не просто борт, а первый! И если ты его обслуживаешь, хоть даже салон веником метешь, должен за свою работу отчитаться. И тот, кто за тобой приглядывал, — должен отчитаться. И тот, кто вас в самолет запустил… Такой порядок.

— Что оцепление?

— Занимает исходные.

— «Хозяин»?

— Отдыхает.

— Передай всем пятичасовую готовность.

На полосу выкатился топливозаправщик. Красивый такой, блестящий, импортный, побежал по бетонке. Развернулся. Замер подле самолета. Что дальше?

К топливозаправщику подъехала машина «каблучок». Из нее вышла дама в белом халате, подошла к цистерне, что-то там покрутила, слила в мензурку, запечатала, расписалась, села в машину и уехала.

Проба. Последняя…

Керосин на выходе, все присадки добавлены, все анализы проведены. Больше в цистерну никто не сунется. Скоро дождутся результатов последней пробы и сольют горючку в баки.

Что еще? Пожалуй, всё…

Резидент сидел на водонапорной башне. Вторые сутки сидел. Не лучшее место для уик-энда, но выбирать не приходится. Башня была самым высоким в окрестностях сооружением, откуда просматривался аэродром. Он ее сразу приметил. Но лезть на башню в лоб было нельзя — кто-нибудь заметит, кому-то расскажет, тот еще кому-то передаст. Нет, рисковать нельзя. Пришлось башню ремонтировать. Нагнать массу техники, поднять леса, напечатать стопку документов с подрядами и разрешениями, раздать кучу взяток. Что уж было совсем тупо — давать деньги за то, чтобы за собственный счет отремонтировать бюджетный объект. Но нынче так: не подмажешь — не поедешь. Приехали проверяющие — куда без них?

— Когда закончите ремонт? — поинтересовались они.

— Недели через четыре, — отбрёхивался от них нанятый прораб.

— А чего так долго? Вы поторопитесь, это важный районный объект, который мы должны…

Ну, вообще-то должны, потому что копейки не вложили.

— А как тут у вас с техникой безопасности?

Более чем! Строительный объект обнесен трехметровым забором с видеокамерами. Периметр изнутри обходят охранники. Собачки лают. Просто не водонапорная башня, а стратегический объект какой-то.

— Ну ладно, трудитесь. Мы еще потом подъедем.

— А ну, шевелись! — орал прораб на гастарбайтеров, облепивших леса.

И все начинали бегать, суетиться, единственно для того, чтобы привлечь к себе внимание. Ну, чтобы отвлечь внимание от самой башни, наверху которой были установлены длиннофокусные камеры.

Но туда ни гастарбайтеры, ни прораб, ни кто-либо еще попасть не могли. Там и лестницы-то не было — обрезал какой-то умник. И что демонстрируют эти камеры?

Фрагмент аэродрома, какой-то самолет, и еще один. Топливозаправщик, из которого, с минуты на минуту, начнется слив керосина. Выходит — пора! Если не успеть, то можно опоздать. Резидент вытащил из портфеля пульт. Башня была высокой, видимость — прямая.

Резидент нажал кнопку. Без всяких там «ну, с богом». Просто нажал. Без пафоса. Контакты замкнулись, сигнал прошел. И был принят.

И где-то там, в чреве цистерны топливозаправщика, случился маленький, бесшумный взрыв. Сработал мини-пиропатрон, прорвал защитную оболочку мешка, что был прилеплен к цистерне. Содержимое мешка вылилось в керосин и быстро в нем растворилось. И нейтрализовало присадку. Керосин стал просто керосином. Им теперь разве только лампы заправлять… Всё.

Топливозаправщик подогнали к борту, подали шланг и слили в баки авиационный керосин. Переставший быть авиационным.