И хотя этот процесс уже объяснён в сотнях подробностей, это не лишает его своего особого ощущения волшебства. Для меня ребёнок это не просто продолжение тебя самого, семьи или чего-то там ещё. Это удивительный подарок от мира, жизни, судьбы, каждый определяет это по-своему. Только ребёнок может принять тебя таким, какой ты есть со всеми ошибками, проблемами, достоинствами и недостатками. И искренне любить. Просто потому, что ты любишь. Ребёнок это свет в жизни, это дар, за который ни одна цена не будет слишком высокой. Поэтому ты вот один, но ты свет и смысл для стольких людей вокруг. Твой папа, дяди и тёти, братья, я — мы все зависим от твоего тепла. Понимать это и знать о зависимости от тебя стольких людей, это конечно большая ответственность. Но ты сильный и умный мальчик, ты сможешь справиться с этим бременем. Поэтому я тебе об этом и говорю. Теперь понимаешь, какая это ценность твои жизнь и здоровье? Никогда и никому, самому ли себе, своему отцу, мне, да кому угодно, не позволяй считать их чем-то неважным, чем-то, что можно оставить в залог! И если человек говорит тебе, что любит тебя, что ты ему дорог, но при этом клянётся твоей жизнью, допуская лишнюю, пусть даже самую мнимую опасность для этой жизни, то этот человек лжец! Не верь ему и никогда не подпускай к себе! Даже меня от слов Миланы зазнобило. От того с какой верой в свои слова она их произносила. И от несправедливости судьбы, что именно эту женщину она лишила счастья материнства. На секунду мелькнула мерзкая мысль, что и к лучшему, потому что вся её любовь достанется Арлану. — Я запомнил, — с серьёзным выражением кивнул сын. — Не переживай, хорошо? И кушать давай. А то сил выздоравливать не будет. Милана улыбнулась одними только уголками губ, и послушно начала есть под внимательным взглядом сына.

После завтрака, решив, что набираться сил лучше всего в саду, Арлан пообещал сам отнести посуду на кухню и подушки с пледом в сад. А я отнёс Милану в ванную. Выйдя, я не придумал ничего лучше, как сесть прямо у двери, рассчитывая, что если вдруг что, то я услышу. И уже вскоре я услышал звук удара и вскрик Миланы. В ванную я влетел за секунду. — Милана, что? Плохо? — осматривал я её. На бедре прямо на чуть выпирающей косточке, которую Милана закрывала рукой, расползалась краснота. Видно она поскользнулась, или неудачно повернулась и ударилась бедром об угол столешницы, в которой была установлена раковина. — Хватит меня трогать! — разозлилась она и попыталась меня оттолкнуть.

У неё это не получилось, что только сильнее её разозлило. И она словно забыв, что обнажена, ударила кулаком меня в грудь. Только силы в том ударе было, словно котёнок потоптался. — Ты ещё слишком слаба, вон оставил одну на пять минут и вот, новый ушиб. — Говорю ей, а сам вспоминаю, где слышал о том, что детям помогают справиться со страхами, показывая, что бояться нечего. — Тебе придётся принять мою помощь. — Я тебя сейчас ударю! — предупреждает она сквозь зубы. — Ударь! — обрадовался я. — Давай, вмажь как следует, как заслужил! — Просто отцепись от меня! — злость возвращает немного румянца на её лицо и блеск глазам. — Никогда. — Обещаю ей и понимаю, что всё.

Эмоции, что копились эти дни, сорвались, и никакое воспитание и контроль уже не смогут их удержать. Она лупила по мне кулачками, вцеплялась в кожу ногтями, пыталась оттолкнуть от себя, кричала, что я манипулятор и лжец, что я животное и дикарь, чтобы убрал от неё руки, чтоб не смел к ней прикасаться, что я урод и скотина. А у меня было только две задачи, не рассмеяться от понимания и облегчения, что этот её панцирь, за которым она спряталась, пошёл трещинами и разваливался на глазах. И удержать на этой дикой кошке простынь, в которую её заворачивал. — Что у вас тут происходит? — спросил явно бежавший к двери Арлан. — Всё хорошо. Просто у твоего отца отвратительная привычка вламываться ко мне в ванну! — взяла себя в руки Милана. — Пап, ну ты чего? Стучаться надо, сам же меня учил, — напомнил мне Арлан. — Ты первая начала, — тихо сказал я Милане. — Твоя мама ударилась, и я решил, что нужна помощь. — Я могу привести себя в порядок? — прищурилась она. — Мы за дверью, — предупредил её, прежде чем выйти за дверь. — И драться ты не умеешь. Надо будет научить. После того, как Милана вышла из ванной, я помог ей спуститься в сад. Видимо тот всплеск отнял у неё силы, потому что её заметно штормило. Но чтобы я отнёс её на руках, она не позволила, зашипев рассерженной кошкой. Большой выброс эмоций и сил утром, свежий воздух, тихий шум листвы и мягкое покачивание вместе с той самой сонливостью из-за отравления быстро сморили Милану.

Её состояние несколько дней подряд вызывало у меня тревогу. То подскакивала температура, то начиналась тошнота, то она по полдня не могла проснуться. А короткие промежутки бодрствования больше напоминали возвращение в сознание после беспамятства. Я несколько раз звонил Алине. — А что ты хотел? — удивлялась она. — Гормональный шок в сочетании с нервным потрясением. Как она ещё блондинкой не стала. Но постепенно Милана приходила в себя и восстанавливалась. Ко мне она относилась с недоверием, которого не было даже в самом начале, когда я пришёл к ней в палату. У меня всё время было ощущение, что она словно ждёт от меня нападения. Милана старалась не поворачиваться ко мне спиной и не оставаться со мной наедине. Даже спать она хотела вернуться в свою комнатку няни. — Там у тебя кровать узкая, нам на ней спать будет неудобно! — окончил спор Арлан. — Спим здесь. Папа с одного края, я с другого. Охраняем и бережём. Сказано это было с особым выражением, когда Арлан чуть прищуривался, и наклонял голову, словно у него были рожки и он собирался бодаться. И это был верный знак того, что решение он озвучил окончательное, и обжаловать не получится. А где-то через неделю, меня пригласили на сход наших старших. И вот тут неожиданно и резко активизировалась паранойя, подвержен которой оказался не только Тайгир, но и я. Тем более, что за прошедшее время у меня на телефоне периодически высвечивался номер отца покойной жены. Но разговаривать с ним я не желал, опасаясь сорваться.

Его младшая дочь осталась в живых только потому, что старшая была матерью Арлана. И благодаря тому,