Джереми отдыхал в кресле на веранде в компании сына Эльстона, юного Роджера, и с интересом наблюдал за эпическим сражением красных и черных муравьев, не поделивших территорию где-то в каменной кладке дома. Долгое время победителя было невозможно определить – победа склонялась то на одну, то на другую сторону, однако в итоге на помощь черным пришло подкрепление – целый отряд крупных черных муравьев-солдат, по крайней мере, в шесть раз превосходивших размерами соперника. Красные муравьи потерпели сокрушительное поражение, многие из них были взяты в плен. Затем последовало самое удивительное: красные пленники были показательно казнены – черные муравьи-солдаты безжалостно откусывали им головы. Джереми и Роджер не в первый раз наблюдали за этими битвами и потому знали, что красных ждет неминуемая гибель. Они решили спасти заключенных, что и было сделано весьма хитроумным способом: обгоревшей спичкой Джереми выскреб никотин из своей трубки и бросил спичку черным муравьям. Забыв о пленниках, те с яростью набросились на нового неведомого врага и со свирепостью бульдогов вцепились в отравленную спичку. Вскоре яд подействовал – многие упали без чувств, а некоторые поплелись прочь, шатаясь и демонстрируя все признаки страшной головной боли.

Джереми смазывал спички никотином, а Роджер раскладывал их на пути гигантских муравьев, когда на улице послышался топот копыт и грохот колес. Мальчик выглянул на улицу и воскликнул:

– Ура, мистер Джонс – это почта!

В следующий момент по улице в клубах пыли промчалась почтовая карета. Она самым ужасающим образом кренилась на ходу из стороны в сторону, и в окнах мелькали бледные и напряженные лица пассажиров, изо всех сил цепляющихся за сиденья. Шестерка взмыленных серых лошадей лихо пронеслась в сторону почтового отделения.

– Эрнест, почта прибыла! – крикнул Джереми. – Должно быть, привезли и письма из Англии.

Эрнест кивнул, слегка побледнел и нервно выбил трубку. Почтовая карета везла его судьбу, он знал это. Напряженным шагом он прошел через площадь к почтовому отделению. Письма еще не успели рассортировать, и он был первым посетителем. Вскоре верхом на лошади подъехал один из служащих комиссариата, чтобы забрать правительственную почту. Это был тот самый джентльмен, с которым они так самозабвенно пели «Старое доброе время» в день великой победы Джереми и который в тот вечер был отправлен домой в тачке.

– Приветствую, Кершо! Вот и мы, «первые среди равных», так сказать, или даже «первые среди первых», или как оно там говорится? Ну же, Кершо, вы позже меня окончили школу! Я не верю, что вы не знаете… ха-ха-ха! А что вы здесь делаете в такой час? Неужели «влюбленный пастушок ждет с трепетом письма»? Дорогой мой, почему вы так бледны? Вас мучает либо любовь, либо жажда. Вот меня точно – не первое, а второе. «Любовь, я отменяю тебя!» Квис сепарабит, как говорится – кто разделит нас? Я думаю, солнце еще не слишком высоко. Быть может нам, мой дорогой Кершо, произвести некоторые наблюдения? Ха-ха-ха!

– О нет, спасибо, я никогда не пью между завтраком и обедом.

– Ах, мой мальчик, это очень плохая привычка, вы должны поскорее от нее отказаться, пока не поздно! Откажитесь, мой дорогой Кершо, и всегда держите порох сухим, а язык – смоченным, иначе умрете молодым. Что там говорит нам поэт?

– Тот, кто весел и пьян, кто живет, как живет, тот и весел, и рьян, и довольным умрет…

– Байрон, я полагаю? Ха-ха-ха!

В это время, к большому облегчению Эрнеста, подошли другие посетители, и его веселый приятель обратил свои сладость и свет в другую сторону, забыв об Эрнесте и оставив его наедине с его мыслями. Наконец, штурм почтового отделения завершился, и Эрнест получил письма, адресованные ему, мистеру Эльстону и Джереми. Он отошел в тень и быстро разобрал всю пачку. Почерка Евы ни на одном конверте не было, зато было письмо от Флоренс, ее сестры – Эрнест хорошо знал эти энергичные прямые линии букв. Он поспешно распечатал его. В конверт была вложена записка, написанная тем почерком, который он так ждал увидеть. Эрнест принялся разворачивать ее, и пока он это делал, вспышка ужаса пронизала его с головы до ног.

«Почему она написала именно так?»

Записка была совсем короткой – и через пару секунд она уже лежала в пыли, а смертельно побледневший Эрнест хватал ртом воздух, беспомощно цепляясь за перила чужой веранды, силясь удержаться на ногах. Спустя несколько мгновений он оправился, поднял листок бумаги и быстрыми шагами направился к дому. На полпути его вновь перехватил веселый балагур, ехавший на своем сонном пони, широко расставив ноги и размахивая мешком с корреспонденцией, адресованной Правительству.

– И снова приветствую, мой дорогой друг! – вскричал он, натягивая поводья, на что пони не обратил особого внимания. – Было ли вознаграждено ваше нетерпение? Хлоя склонилась над водами? Если нет, примите мой совет: не думайте о ней. Quant on n'a pas ce qu'on aime, мудрый человек aimes ce qu'il a, что означает – когда у нас нет того, что нам нравится, мудрый человек довольствуется тем, что у него есть. Кершо, вы мне нравитесь, и я открою вам секрет. Пойдемте со мной сегодня в полдень, и я познакомлю вас с двумя очаровательными образцами местной красоты. Как розы, цветут они в диком вельде, расточая свою сладость ветрам пустыни. «Mater pulchra, puella pulcherrima», как говорил Вергилий – прекрасной матери прекраснейшая дочь! Я, согласно своему возрасту, довольствуюсь матерью, ибо ваша цветущая юность достойна красоты девицы. Ха-ха-ха! – с этими словами весельчак привстал на стременах и в полном восторге водрузил мешок с письмами прямо на голову своему пони, в результате чего едва не оказался на земле. – Йо-хо, Буцефал! Йо-хо! Вперед – не то я тебе отрежу бубенцы!

Тут он впервые обратил внимание на странную бледность и выражение лица Эрнеста, который молча шел рядом с ним.

– Эй! Кершо, что случилось? – спросил он совсем другим тоном. – Вы плохо выглядите. Ничего страшного, я надеюсь?

– Ничего страшного, – тихо откликнулся Эрнест. – Просто плохие новости, только и всего. Не о чем беспокоиться.

– Дорогой мой, простите меня! Я беспокоил вас глупой болтовней. Простите! Вы, вероятно, хотите побыть в одиночестве. До свидания!

Через несколько секунд мистер Эльстон и Джереми, сидевшие на веранде, увидели Эрнеста, быстро идущего по дорожке через сад… Лицо его было искажено от боли, на прикушенной губе виднелась кровь. Он без единого слова прошел мимо них, вошел в дом и захлопнул за собой дверь. Эльстон и Джереми переглянулись.

– Что случилось? – коротко спросил Джереми.

Мистер Эльстон, по обыкновению, сначала подумал, а потом ответил:

– Видимо, с «идеалом» что-то пошло не так. Обычное дело с этими идеалами…

– Пойдемте посмотрим? – с беспокойством предложил Джереми.

– Нет, дай ему пару минут прийти в себя. У нас будет много времени для бесед.

Тем временем Эрнест, придя в свою комнату, сел на кровать и снова перечитал записку, вложенную в письмо Флоренс. Потом он неторопливо и аккуратно сложил ее и опустил в конверт. Затем он развернул второе, еще не прочитанное письмо и так же внимательно его прочитал. После этого он лег лицом вниз, уткнувшись в подушку, и некоторое время лежал и думал. Вскоре он поднялся, пересек комнату и достал из кобуры, висевшей на стене, заряженный револьвер. Вернулся, сел на кровать. Медленно поднял револьвер и приставил его к виску. В этот момент за дверью раздались шаги, и Эрнест молниеносным движением отправил оружие под кровать. Едва он успел это сделать, вошли мистер Эльстон и Джереми.