У многих были такие же кони, как у Элрика, но часть кочевников восседала на животных, какое было под седлом Ал-нака. Ржание, хрюканье и другие звуки доносились из всех кварталов, и Элрик видел, что за шатрами были загоны, в ко-

торых находились ездовые животные, а также овцы, козы и прочий скот.

Но над всей этой необычной картиной доминировали сотня или больше факелов, образующих полукруг у кромки воды.

Каждый факел держал в руке человек, облаченный в плащ с капюшоном; факелы горели ярким, беловатым пламенем, ровный свет которого падал на возвышение резного дерева в самом центре этого людского собрания.

Элрик и его спутник, не спешиваясь, натянули поводья и остановились, очарованные этим зрелищем — десятки кочевников подходили к кромке полукруга, чтобы стать свидетелями некой величественной церемонии. Свидетели стояли в уважительных позах, их различные одеяния говорили о принадлежности к тому или иному клану. Кочевники принадлежали к самым разным народам — одни были черны, как Алнак Креб, кожа других по белизне не уступала коже Элрика, а между этими двумя крайностями — масса самых разнообразных оттенков. Но по чертам лица все они были одинаковы — широкоскулые, с глубоко посаженными глазами. Как мужчины, так и женщины были высоки, и двигались они с большим изяществом. Элрик никогда не видел так много красивых людей, и их природное достоинство поразило его в той же мере, в какой вызвали отвращение крайнее высокомерие и деградация, свидетелем которых он был в Кварцхасаате.

С холма спускалась процессия, и Элрик увидел шестерых мужчин, которые несли на плечах большой куполообразный сундук. С торжественной медлительностью поднялись они в центр возвышения.

Белый свет высвечивал все детали этой сцены. Здесь присутствовали люди из самых разных кланов, хотя все они были одного роста и все средних лет. Зазвучал одинокий барабан, его голос, резкий и чистый, прорезал ночной воздух. Потом к этому барабану присоединился еще один, и еще, и наконец над водой оазиса и крышами кашбеха Мулор Ка Риитц зазвучало не менее двадцати барабанов. Их медленные удары подчинялись сложному ритму, понемногу очаровавшему Элрика своим высоким искусством.

— Это что, похороны? — спросил альбинос у своего нового друга.

Алнак кивнул.

— Но я не знаю, кого хоронят.— Он указал на несколько симметричных холмиков неподалеку под деревьями.— Это типичное кладбище кочевников.

Пожилой человек — его седые волосы виднелись под капюшоном — вышел вперед и начал читать по свитку, который он вытащил из своего рукава. Тем временем двое других открыли резную крышку гроба и, к удивлению Элрика, плюнули внутрь.

Теперь рот разинул Алнак. Он поднялся на цыпочки и смотрел во все глаза — факелы хорошо высвечивали содержимое гроба. Он повернулся к Элрику в еще большем недоумении.

— Он пуст, принц Элрик. Или тело невидимо.

Темп барабанного боя нарастал, ритм усложнялся. Голоса начали распевать, они поднимались и падали, как волны океана. Элрик никогда прежде не слышал такой музыки. Он чувствовал, что она пробуждает в нем неясные эмоции. Он испытал гнев. Он испытал печаль. Он готов был зарыдать. Музыка продолжалась, ее интенсивность нарастала. Он жаждал присоединиться к пению, но не понимал ни слова на этом языке. Ему казалось, что эти слова гораздо старше языка Мелнибонэ, а тот был много старее языков любого из Молодых королевств.

И вдруг голоса и барабаны смолкли.

Шесть человек взяли гроб с возвышения и направились с ним к холмикам, за ними последовали люди с факелами — их свет отбрасывал на деревья странные тени, высвечивал неожиданные пятна сверкающей белизны, вызывавшие недоумение Элрика.

Как только они остановились, барабанный бой и пение возобновились, но на этот раз в них слышалась какая-то праздничная, торжествующая интонация. Собравшиеся медленно поднимали головы, из нескольких сотен глоток вырвалось высокое улюлюканье — явно традиционный клич.

После этого кочевники стали расходиться по своим шатрам. Алнак остановил женщину в богато расписанном зеленью и золотом одеянии и, указав на удаляющуюся процессию, спросил:

— Что это за похороны, сестра? Я не видел тела.

— Тело не здесь,— сказала она, улыбаясь его недоумению.— Это церемония мести, осуществленная всеми нашими кланами по предложению Райка На Сеема. Тело отсутствует, потому что его владелец не знает, что мертв вот уже несколько месяцев. Мы хороним его теперь, потому что нам до него не добраться. Он не из наших, не из пустыни. Но он все же мертв, хотя и не знает этого. Ошибки никакой нет. Нам не хватает только самого тела.

— Он враг вашего народа, сестра?

— Да, враг. Настоящий враг. Он послал людей похитить самую нашу большую ценность. Им это не удалось, но они нанесли нам своей неудачей большой вред. Я тебя, кажется, знаю. Ты из тех, на чье возвращение рассчитывал Раик На Сеем. Он послал за похитителем снов.— Она обернулась, чтобы посмотреть на возвышение, где под светом единственного факела в молитвенной позе стояла огромная фигура.— Ты наш друг, Алнак Креб, ты нам уже помогал.

— Да, мне выпала честь оказать вашему народу пустяшную услугу.— Алнек Креб подтвердил слова женщины с всегдашним своим изяществом.

— Раик На Сеем ждет тебя,— сказала она,— Ступай с миром, и да пребудет мир с твоими друзьями и семьей.

Озадаченный, Алнак Креб повернулся к Элрику.

— Я не знаю, зачем Раик На Сеем послал за мной, но я чувствую себя обязанным выяснить это. Ты останешься здесь или будешь сопровождать меня, принц Элрик?

— Мне все это очень интересно,— сказал Элрик.— И я бы хотел узнать побольше, если это возможно.

Пройдя под деревьями, они остановились на окраине большого оазиса и принялись почтительно ждать, пока старик не изменит позу, которую принял, когда унесли гроб. Наконец он повернулся, и тогда они поняли, что он плачет. Увидев их, он выпрямился, а узнав Алнака Креба, улыбнулся и сделал приветственный жест.

— Мой дорогой друг!

— Да пребудет с тобой мир, Раик На Сеем.— Алнак подошел к старику и обнял его — тот оказался на целую голову выше Алнака.— Я привел с собой друга. Это Элрик из Мелнибонэ, он принадлежит к тому самому народу, который был злейшим врагом Кварцхасаата.

— Это находит отклик в моем сердце,— сказал Раик На Сеем.— Да пребудет с тобой мир, Элрик из Мелнибонэ. Добро пожаловать.

— Раик На Сеем — первый старейшина клана Бауради,— сказал Алнак,— И мой отец.

— Я счастлив иметь такого доброго, отважного сына,— Раик На Сеем сделал жест в сторону шатров,— Идемте, подкрепимся в моем шатре.

— Охотно,— сказал Алнак.— Я бы хотел узнать, почему вы хороните пустой гроб и кто ваш враг — почему это он удостоился такой изощренной церемонии.

— О, он худший из негодяев, тут можешь не сомневаться.

Старик глубоко вздохнул, ведя их мимо куполообразных шатров. Наконец они оказались перед шатром больше других; старик зашел первым — они последовали за ним. Под ногами у них оказался богато разукрашенный ковер. В шатре было несколько отделений, шедших одно за другим и занимаемых членами семьи Райка На Сеема — их было так много, что хватило бы на целое племя. Наконец Элрик и Алнак разместились на подушках, вдыхая восхитительный запах еды. Им поднесли кувшины с ароматизированной водой для омовения.