— Чем вы тут занимаетесь? — Алиса продолжала принюхиваться.

— Ты ведешь себя некрасиво, — поморщился лорд. — Ревность всегда некрасива. Напоминаю, Малица тер Ирадос — адептка моей Академии, значит, имеет право на мою защиту.

— И от чего же ты собрался ее защищать?

Раскрытый веер на время скрыл лицо Алисы.

От нее пахло дорогими духами. Малица знала, сколько они стоили, и завидовала. Наверняка подарок. Везет же некоторым! Интересно, чем эта Алиса занимается? Чутье подсказывало: не работает, не позволил бы ректор своей любовнице работать. У демонов с этим строго: любимую женщину содержат.

— Возвращайся в ложу. — Ректор начинал сердиться. — Когда приду, расскажу, если сочту нужным.

— Так ты придешь? — ядовито прошипела Алиса.

Ответом стал ледяной взгляд. Оборотница тут же присмирела, извинилась и ушла. Даже оборачиваться, чтобы погрозить саламандре, не стала.

— Простите ее, Ирадос, полнолуние скоро. — Лорд запер дверь. — Плюс обоснованное сожаление об испорченном вечере.

Малица тяжко вздохнула и опустила голову.

— Ругать будете? — упавшим голосом поинтересовалась она.

— Нет. Время, Ирадос! — напомнил ректор и сотворил портал.

Саламандра скривилась.

«Время, Ирадос!» Зачем тогда с ногой возился? Подумаешь, перелом! Закинул в лазарет, пусть разбираются.

Портал вывел в рабочий кабинет ректора. Тот наскоро зажег магический шар и оставил Малицу одну, строго-настрого запретив покидать комнату. Оставалось надеяться, тер Лис не успел подобрать ключей к защите ректорского кабинета. Опыт Кристофа подсказывал: взломать можно практически любые печати.

Саламандра кое-как доковыляла до камина и разожгла огонь. В кабинете сразу стало уютнее. Взгляд упал на шкуру. Хотелось присесть на нее, подставить руки пламени, но никак: не позволяла несгибающаяся нога.

Снова полыхнул портал, и Малица инстинктивно сотворила огненный кинжал.

— Свои, Ирадос, — с легким смешком ответил ректор и кинул в кресло у камина плед. — Забирайтесь и сидите. Постараюсь быстро. Потом отправитесь в лазарет. Допросы завтра.

Сильные руки подхватили под мышки и водрузили в кресло, после чего лорд снова исчез, на этот раз надолго. Саламандра прижалась щекой к спинке и задумалась. Ее волновала судьба друзей. Совсем не в такт мыслям мирно потрескивал огонь.

Время шло, ректор все не появлялся, и градус беспокойства только увеличивался. Несмотря на пламя в крови, пылающий камин и плед, стало холодно.

Малица злилась на то, что ничего не может сделать. Даже к окну подойти — проблема. И угораздило же ее сломать ногу! Лорд залечил, зафиксировал, но саламандре еще долго пропускать занятия по физподготовке.

Едва заметная пульсация магического шара раздражала, Малица предпочла его погасить, свернулась комочком, насколько позволяла нога, и не заметила, как задремала.

Сквозь сон доносились приглушенные голоса:

— Осторожнее, вот сюда переложите.

«Кого переложить?» — лениво, не открывая глаз, подумала Малица. Оказалось — ее.

В нос ударил запах лекарств, и саламандра поняла: она в лазарете. Сон медленно отступал, мир наполнялся звуками. Слишком шумно для ночи, значит, уже утро. Или ректор поставил на ноги всю Академию. Веки неохотно разлепились, и саламандра с сожалением поняла: она действительно заснула и провела всю ночь в ректорском кабинете. И не он перенес ее в лазарет, а Нортон. Бывший староста стоял в изголовье и о чем-то шептался с деловитой эльфийкой — местной лекарицей. Напрягшись, Малица даже вспомнила ее имя — Лаурель. Госпожа Лаурель. Сколько ей лет, никто доподлинно не знал, выглядела эльфийка всегда на двадцать, хотя воспитала уже не одно поколение целителей.

Заметив, что Малица очнулась, оба перестали разговаривать. Нортон тут же спросил, как она себя чувствует, госпожа Лаурель холодно поинтересовалась, может ли саламандра принять посетителей.

— Каких посетителей?

Жесткая больничная койка намяла бока, хотелось скорее встать или сменить ее на свою, общежитскую, но специальная фиксирующая нить лишала свободы передвижения.

— Королевского дознавателя.

В горле пересохло.

Дознаватель — птица высокого полета, занимается только важными делами. Все прочие — в компетенции стражи или Особой службы. Значит, Малица не ошиблась, проректор действительно участвовал в заговоре.

— Хорошо, я приму его. — Саламандра спешно осмотрела себя и с облегчением выдохнула: не в ночной рубашке с рюшечками, а в платье. — Только можно я сяду?

— Нет, — безапелляционно ответила госпожа Лаурель. — Шесть часов полного покоя, иначе я не ручаюсь за результат. И второй раз накладывать стазис не стану.

Саламандра вздохнула. Похоже, перелом лечили магией, раз так, двигаться действительно нельзя, чтобы не разрушить чары. То-то нога горячая и чешется: кости срастаются. Зато через обещанные шесть часов Малица сможет бегать. Мучения стоят свеч.

Нортон одними губами шепнул: «Удачи!» — и бочком проскользнул к выходу. Саламандру приятно обрадовало, что он больше на нее не сердился: Малица не любила наживать врагов. О давнем обещании помнила, хотя заводить с бывшим старостой серьезных отношений не собиралась. Она ему нравилась, он ей — не более чем многие. Да и осталась ли привязанность Нортона? Наказание нанесло по ней сильный удар.

Госпожа Лаурель задержалась, проверила, не потревожены ли фиксирующие нити, и ушла, строго-настрого запретив ворочаться.

Малица пригладила волосы и приготовилась принять важного гостя.

Дознаватель вошел быстрой, стремительной походкой, едва не вышибив дверь. Несчастная отлетела к стене и пару раз хлопнула, пока не замерла. Высокий плотный мужчина с колючим взглядом. По виду он напоминал оборотня: нечто звериное в лице, повадках, движениях. А может, дознаватель и принадлежал к этой расе: в Империи раздолья высокие должности могли занимать не только люди, а при расследовании сложных дел нюх оборотня незаменим.

Следом, явно не одобряя поведение посетителя, вошел декан, кивнул Малице и устроился у окна. Единственный стул оставил для дознавателя.

— Адептка Ирадос, вы как несовершеннолетняя не можете отвечать на вопросы без присутствия родных или представителей учебного заведения, в котором обучаетесь. — Лоран Марвил, крупный, даже грузный мужчина за сорок, как всегда, говорил сухо и официально. — Я прослежу за тем, чтобы допрос велся по всем правилам. Вы не возражаете?

Малица покачала головой и в который раз порадовалась, что ее не переодели в ночную рубашку.

Дознаватель обежал взглядом палату, будто не замечая насупленного декана, пододвинул к кровати стул и, игнорируя правила приличия, оседлал, подперев голову руками.