псалма: «Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня». Ты думала, что это замечательная строчка, да, ты тоже желала себе правый дух и желательно побыстрее, и я сказал, что правого духа не существует, что дух постоянно меняется, что его можно сравнить с Хэрритом Хиймстрой, который каждый день читал разные погодные сводки, мы никогда не остаемся такими как были, и ты стала несчастной, да, несчастной, и категорично сказала, что знаешь людей, у которых действительно правый дух, которые всегда остаются одинаковыми, что ты тоже можешь этого достичь, и я кивнул и сказал: «Конечно, ты можешь добиться чего угодно, твое сердце чище, чем Вудеплас», – ты успокоенно улыбнулась, и мы поехали обратно в Деревню, и я высадил тебя на углу улицы, чтобы не было видно с фермы, и прежде чем выйти, ты сказала, что в эти выходные у нас получится сделать то, что делали Бонни и Клайд, если бы Клайд не был импотентом, ты освободишься после того, как поможешь отцу с забором на пастбище; и ты осторожно спросила, не больно ли это, сам-знаешь-что, я потряс головой и снова соврал, я обещал тебе, что потом мы поедем в Ставангер, ты посмотрела на меня с недоверием, потом как сумасшедшая вскинула кулаки в воздух, и я сказал, что мы еще увидимся перед встречей с рогом, на пробежке, ты кивнула, и я вложил телефонную карточку с пятнадцатью евро тебе в руку, ты перегнулась над рычагом переключения передач и поцеловала меня, ты сказала «спасибо большое», сказала, что слушала Фрэнка Заппу, не зная, что именно ты слушаешь, его тексты часто были причудливыми и комичными, но в них не было связывающей нити, разные мелодии сводили тебя с ума, хотя ты считала Motherly Love яркой и узнаваемой, и ты продекламировала: «The Mothers got love, that’ll drive ya mad, they’re ravin’ ’bout the way we do, no need to feel lonely, no need to feel sad, If we ever get a hold on you, what you need is, Motherly love[51]». И я наблюдал за тобой, за тем, как ты шла к дамбе по Афондлаан, как ты перепрыгивала разбитые камни плитки и приземлялась только на целые, разбитые приносили несчастье, думала ты, они сделают так, что у тебя никогда не будет правого духа, и сейчас ты не смогла им воспользоваться, тогда как я знал, что несчастье кроется не в плитках, а в том, как однажды ты не приземлишься.

30

Я часто вспоминаю ту первую фразу, тогда в сарае с молочными цистернами, когда ты впервые заговорила со мной и рассказала о песне Warwick Avenue. Иногда я сомневаюсь, действительно ли ты это сказала, я сомневаюсь в своих собственных воспоминаниях, потому что эта песня будет выпущена только через три года после того лета, так как могло случиться, что ты заговорила о ней тогда? Позже выяснится, что слезы Даффи были настоящими, что Даффи во время пения не сдержала эмоции, что оператор продолжал снимать, и певица в конце концов дала разрешение использовать отснятый материал, потому что именно так люди себя чувствуют, когда расстаются со своими близкими, когда возвращаются со станции в одиночку на такси, и если они говорят, что не будут проливать слезы по другому человеку, то эти слезы в конечном итоге все равно придут, хочешь не хочешь, любовь иногда бывает ливнем, который часто сопровождается воздушными ямами, но я не смогу тебе этого рассказать, не смогу сказать, что разрыв между двумя людьми разрывает сердце, что дельфины – одни из немногих животных, которые могут совершить самоубийство, от горя они опускаются на дно и умирают там, я больше не смогу делиться всем этим с тобой, потому что суд запретил все наши контакты, уважаемые господа присяжные меня не поймут, они будут в ярости листать досье, будут обвинять меня в безумии, будут слать письма в суд, всегда с этим ужасным словом после характеристики: сексуальное преступление. А я просто пытался вспомнить, что ты тогда впервые мне сказала: что-то про тазовое предлежание теленка или про песню по радио, и иногда мне казалось, что я слишком увлекся музыкой в тот горячий сезон из-за духоты, тогда ставили много старых хитов, таких как How Deep Is Your Love The Bee Gees, песни Roxy Music и Dancing in the Street Мика Джаггера и Дэвида Боуи, и я пришел к выводу, что твое вступление было другим, что первое, что ты мне сказала, было то, что если бы Карла Бруни и Мик Джаггер остались вместе, Саркози никогда не избрали бы президентом Франции, что он получил много голосов, но все хотели голос Карлы Бруни, ее обаяние и красоту, люди думали, что президент с такой женой заслуживает их доверие, или нет, сказала ты, все дело в ее носе, если бы Бруни не уменьшила его, тогда Мик Джаггер никогда не заметил бы ее, и у них никогда не было бы романа, из-за ее носа все сложилось так, как сложилось, и я не был уверен, правда ли ты это сказала, потому что этого тоже не могло быть тем летом, Саркози станет президентом позже, хотя он, возможно, и раньше тосковал по певице – но ты говорила, что любишь Карлу Бруни и ее французские песенки, да, я уверен, ты говорила, что ее песни такие милые и мечтательные, хотя тексты довольно угрожающие и зловещие, ты хотела быть похожей на нее, такой же красивой, хотя я считал тебя более привлекательной, и я потом спросил тебя, действительно ли ты это сказала и этими ли словами, там, в сарае с молочными цистернами, и еще я спросил тебя, что ты думаешь о разнице в возрасте между Бруни и Джаггером, и ты сказала, что влюбленность не знает границ, что Клифф, младенец Иисус, тоже был немного моложе, и я сказал, что я примерно на семь раз по пять старше тебя, но ты пожала плечами – я знал, что у тебя серьезная дискалькулия, что ты путала номера домов и телефонов, и часто звонила не в ту дверь или вместо одноклассника тебе по телефону отвечал незнакомец, и тогда ты еще больше ненавидела звонить по телефону, хотя иногда и надеялась, что сможешь поговорить с кем-то из Нью-Йорка, тогда бы ты соврала, что ты хороший друг Аль Пачино, и небрежно спросила бы, как дела на Манхэттене; ни числа, ни тридцать