Я постоянно повторяла "ненавижу его", но понимала, что скорее хочу ненавидеть его, чем на самом деле чувствую это. Он ворвался в мою тихую и спокойную жизнь, заставил поверить в любовь и теперь вертит моей жизнью как хочет. На ум пришли однажды прочитанные слова: "Любовь — это необъяснимая зависимость. Такая прекрасная и такая порой убивающая. Прекрасная, когда любят оба, и такая мучительная, когда на неё нет ответа. И вот тогда она убивает". Меня убивала любовь к Вайго. Убивала каждый раз, когда он был рядом, и я была не уверена, что смогу перенести ещё одну нашу встречу. Тогда я приняла единственно верное решение — больше никогда не встречаться с ним.

Мы уехали домой, и через два дня, чуть оправившись после встречи, я присоединилась к отряду, потому что в доме у Негины я тоже больше не могла находиться. Мне казалось, что я окаменею от горя, и единственный способ хоть как-то заставить себя жить и дышать, я видела в движении.

Здесь мне стало чуть легче. За ночь нам приходилось обследовать большие территории, и необходимо было быть очень внимательной, поэтому я практически не думала о Вайго. Правда, днями, когда мы вынуждены были сидеть в глубоких пещерах, и я не хотела спать, я мучилась от мыслей и воспоминаний.

Чем больше времени проходило, тем чаще я задумывалась над словами Вайго, сказанными им в нашу последнюю встречу. Мне так хотелось верить, что именно тогда он сказал правду, но…Доверять я ему больше не могла. "Он столько раз лгал мне. Кто ему мешал сделать это и в тот раз? И потом, если бы он на самом деле любил меня, то не целовался с той девушкой!".

Именно тот поцелуй и не давал мне поверить в его искренность. Наверное, если бы я этого не увидела и, придя к нему, услышала, всё то, что он говорил, я бы поверила во все объяснения и простила ему всё. Потому что чем больше об этом думала, тем больше хотела верить ему.

Ведь я не раз замечала, что он что-то пытался мне сказать, и каждый раз в его глазах была такая тоска, что я пугалась. Да и Рада сразу вызвала у меня неприятие. Когда мы пересекались с ней в доме, она пристально смотрела на меня, и каждый раз мне становилось не по себе. Она вполне могла сделать какую-нибудь гадость.

"Но ведь диск то был! И Вайго его лично записывал!" — когда я вспоминала те слова, которыми он там называл меня, внутри поднималась волна ненависти к нему.

"Был, но ведь он сам сказал, что вначале хотел отомстить Негине. А потом понял, что любит меня" — и это было похоже на правду, потому что он с таким раскаянием говорил тогда и с такой болью просил вспомнить меня, как нам было хорошо, что я против воли начинала ему верить.

"Господи! Это закончиться когда-нибудь? Неужели я всю жизнь буду разрываться от этих вопросов?". Голова шла кругом от этих мыслей, и чтобы хоть как-то отвлечься, я достала плеер.

Последнее время в музыке я находила успокоение. Точнее, не в самой музыке, а в том, что включала плеер на максимальную мощность, и слушала его до одурения, пока в голове не оставалось никаких мыслей.

Одев наушники, я нажала на "play" и прислонилась спиной к стене пещеры. Тут же по ушам ударила музыка и я, закрыв глаза, постаралась выбросить все мысли из головы. После третьей песни я начала расслабляться и глубоко вздохнула.

Но когда заиграла четвёртая песня, я оцепенела от слов, которые услышала, и только когда песня закончилась, я смогла заставить себя пошевелиться. "Надо её стереть! Немедленно! И больше никогда не слушать!" — повторяла я себе.

Бросив взгляд на дисплей, я прочитала: Слава "Одиночество". "Ещё раз послушаю, а потом удалю" — пообещала я себе, нажимая повторное воспроизведение. Услышав первые аккорды, я замерла, внимательно вслушиваясь в слова:

Каменная леди, ледяная сказка

Вместо сердца — камень,

Вместо чувства — маска. И что?

Больно всё равно.

"Действительно ведь больно. Ничего не спасает. Даже окаменевшее сердце нестерпимо болит".

Одинокой кошкой, вольным диким зверем

Никогда не плачет,

Никому не верит. И что?

Больно всё равно.

"Я сейчас как дикий зверь брожу по этим горам и даже не могу поплакать, чтобы унять ту боль, которая растёт с каждым днём всё больше. И никому, никогда в жизни я уже не смогу поверить" — я опустила голову, и закусила нижнюю губу, потому что на припеве мне хотелось закричать изо всех сил. "Одиночество сволочь… Я не чувствую сердца…Я сама так решила…Одиночество мука…." — отдельные слова били наотмашь, и я закрыла глаза.

Ты в объятиях страсти укрощая львицу

Знай, что она хочет, хочет покориться Тебе

Проиграть в игре.

Рвётся она в клетку чувства и желаний

Надоело мёрзнуть в царстве ожиданий Одной

Стань её судьбой.

"Вайго, как бы я хотела тебе покориться, и проиграть в игре. И я это сделала однажды, а ты… Как мне теперь жить, после того, как ты показал мне, что такое счастье и можно вот так любить, как я любила тебя? Я так хотела, чтобы ты стал моей судьбой" — от этих мыслей становилось только хуже, потому что я понимала, что никогда этого не будет.

Я сама дверь закрыла

Я собою довольна

Отчего же так плохо?

Отчего же так больно?

"Да, закрыла, решив больше никогда с тобой не встречаться, но от этого только хуже. Потому что когда я думаю, что больше никогда не увижу тебя, мне жить не хочется. Не хочется дышать, есть, двигаться, мне ничего не хочется. Я просто хочу умереть" — сорвав наушники и отбросив плеер, я поднялась на ноги, и пошла к выходу из пещеры.

— Ты куда? — Яков настороженно посмотрел на меня.

— Поближе к солнцу, — пробормотала я. — Не волнуйся, всё хорошо.

Когда до выхода из пещеры осталось метров десять, я остановилась, потому что и сама не понимала, зачем сюда пришла. Когда я слушала песню, жизнь показалась мне пустой и не стоящей смысла, потому ничего хорошего в ней больше не будет. Единственный смысл сейчас в ней — это поиски кубков. "Сколько лет или столетий я буду вот так скитаться? И что будет потом, когда я найду кубки? Мне останется только смерть? По-видимому — да, потому что кубок Бога, я в любом случаи отдам Негине. Мне не зачем становиться больше человеком. Значит, мне придётся выйти на солнце, чтобы умереть. Интересно, а это очень больно?".

Я нерешительно сделала шаг и приблизилась к узкому лучу солнца, который попадал в пещеру. Вытянув руку, я подставила её под луч, и тут же почувствовала жгучую боль. Кожа на глазах стала краснеть, а секунд через двадцать стала покрываться волдырями. Застонав, я прижала руку к себе, и боль стала постепенно уходить. "Умирать я буду долго и мучительно" — отстранённо подумала я. "Ну и пусть!" — но против своей воли, я на секунду приставила, что та боль, которую я чувствовала сейчас, охватит всё моё тело и меня тут же бросило в жар.