Наконец мы очутились ещё в одном дворе. С трёх сторон его окружали постройки, а с четвертой к стене поднималась крутая насыпь, поросшая зелёной травой. Вороны опустились на насыпь и принялись ковылять по ней, бесцельно клюя землю.

Факварл подскочил ко мне. Одно крыло у него бессильно свисало, и из него по-прежнему сочилась кровь.

— Эти птицы совершенно не желают улетать, — сказал я. — Они собрались здесь попастись.

Ворон кивнул.

— Они доставили нас туда, куда смогли, — и ладно. Это внешняя стена. Перебраться через неё — и мы свободны.

— Ну так вперёд!

— Одну минутку. Мне нужно передохнуть. И, может, Джабор…

— Джабор мёртв.

— Ты его плохо знаешь, Бартимеус, — Факварл ткнулся клювом в раненое крыло, отодвигая перо в сторону от засыхающей крови. — Сейчас, одну минуту. Чертов утукку! Кто ж знал, что он такой шустрый!

— Бесы идут! — прошипел я.

Целый батальон этих тварей как раз тек через арку в дальнем углу двора; бесы рассыпались веером и принялись придирчиво осматривать каждый камешек. Воронья стая все ещё укрывала нас, но это не могло продолжаться долго.

Факварл выплюнул ещё одно перо на траву; там оно, прежде чем растаять, на миг превратилось в извивающуюся полоску студенистой массы.

— Ладно. Взлетаем, перемахиваем через стену и сваливаем. Ни в коем случае не останавливайся.

Я вежливо взмахнул крылом.

— Только после вас.

— Нет-нет, Бартимеус, после вас. — Ворон несколько раз согнул и разогнул здоровенную когтистую лапу, разминая её. — Я постоянно буду держаться у тебя за спиной, так что, пожалуйста, разнообразия ради не пытайся сбежать.

— Что за отвратительная подозрительность.

Бесы подобрались ближе; они обнюхивали землю, словно псы. Я взлетел и стрелой ринулся к зубчатой крепостной стене. Поднявшись на высоту стены, я заметил расхаживавшего по галерее часового. Это был некрупный фолиот, и к голове его был сбоку привязан помятый бронзовый горн. К несчастью, он тоже меня заметил. Прежде чем я успел хоть что-то предпринять, фолиот прижал мундштук к губам и затрубил, коротко и резко. Ему тут же ответили — вдоль всей стены запели трубы: то пронзительно, то хрипло, то громко, то тихо, угасая где-то вдали. Неизбежное случилось: наша маскировка была разгадана. Растопырив когти, я ринулся на часового. Фолиот пискнул, потерял равновесие и свалился со стены. Я перемахнул через стену, пронесся над крутой насыпью из чёрных камней и земли и помчался в город, прочь от Тауэра. Некогда тормозить, некогда оглядываться. Я несся вперёд, изо всех сил работая крыльями. Внизу промелькнули широкая серая магистраль с оживленным движением, гаражи с плоскими крышами, какая-то узкая дорога, берег, усыпанный галькой, излучина Темзы, верфь, пристань, ещё какая-то дорога… Эй! А ведь дела не так уж плохи — я удираю с обычным моим щегольством! Меня и Тауэр разделяет уже не меньше мили. Скоро я смогу…

Я поднял голову и оторопело заморгал. Это ещё что такое?! Прямо передо мной вырисовывался лондонский Тауэр. Над центральной башней во множестве кружили знакомые силуэты. Я прилетел обратно! Что-то случилось с моим чувством направления. Я стремительно развернулся, описав петлю вокруг трубы на какой-то крыше, и стрелой понесся в обратном направлении. Позади послышался голос Факварла.

— Бартимеус, стой!

— Ты что, не видишь их?! — проорал я через плечо. — Они же нас сейчас сцапают!

И я наддал, не обращая внимания на настойчивые вопли Факварла. Крыши так и мелькали подо мной. Потом внизу пронеслись мутные воды Темзы — я перелетел через неё за рекордно короткий промежуток времени. Потом…

Лондонский Тауэр — в точности такой же. Теперь знакомые силуэты разбились на группы и понеслись в разные стороны, следуя за следящими шарами. Одна такая группа направлялась прямиком ко мне. Все мои инстинкты требовали развернуться и спасаться бегством, но я был окончательно сбит с толку. Я опустился на крышу. Через несколько секунд рядом со мной приземлился Факварл и, едва переведя дыхание, разразился ругательствами.

— Кретин! Теперь мы вернулись в исходную точку!

Лишь теперь до меня дошло, в чем тут дело.

— Ты хочешь сказать, что…

— Тот, первый Тауэр был зеркальной иллюзией. Нам нужно было просто пролететь сквозь него. [Примечание: Зеркальная иллюзия — чрезвычайно сложное и утонченное заклинание. Оно создает изображение крупномасштабного объекта — скажем, армии, горы или замка. Подобные изображения двухмерны и рассеиваются, стоит пройти их насквозь. И все же зеркальная иллюзия способна сбить с толку даже умнейшего противника. Как вы сами только что убедились. ] Лавлейс предупреждал нас с Джабором — а ты не стал меня слушать! Чтоб тебе пусто было, Бартимеус, — тебе и моему крылу!

Над крепостной стеной пронеслось целое войско джиннов. От преследователей нас отделяла лишь дорога. Факварл спрятался за трубу.

— Нам от них не улететь!

Тут меня посетило вдохновение.

— Значит, мы не полетим. Где-то тут был светофор…

— И чего?

Вежливость Факварла дала трещину.

— Ничего. Просто поймаем попутку.

Стараясь держаться так, чтобы здание закрывало меня от преследователей, я спорхнул с крыши и полетел к перекрестку, к веренице машин, дожидающихся, пока вспыхнет зелёный свет. Я приземлился на мостовую, рядом с хвостом этой вереницы. Факварл следовал за мной по пятам.

— Ну, самое время превращаться, — сказал я.

— И во что?

— Во что-нибудь с крепкими когтистыми лапами. Поторопись — свет сейчас сменится.

И прежде чем Факварл успел возразить, я вскочил на бордюр и нырнул под ближайшую машину, стараясь не обращать внимания на отвратительный запах масла, пары бензина и тошнотворную вибрацию, усилившуюся, когда невидимый водитель прибавил оборотов. Без малейших сожалений я распростился со шкурой ворона и превратился в стигийского бесенка — они состоят в основном из шипов и сплетенных мышц. Шипы и зубцы тут же впились в грязное днище машины, и в тот же миг автомобиль задрожал, готовясь сорваться с места. Я понадеялся было, что Факварл замешкается и не успеет присоединиться ко мне, но увы: рядом со мной появился второй бесенок. Он мрачно повис между колесами, не сводя с меня глаз.

Во время пути мы почти не разговаривали. Слишком уж громко ревел мотор. Впрочем, в стигийских бесенят превращаются ради их зубов, а не ради языков.

Целую вечность спустя автомобиль остановился. Водитель покинул машину и куда-то отошёл. Воцарилась тишина. Я со стоном ослабил свои хитроумные захваты и тяжело хлопнулся на гудрон дороги. Меня подташнивало от всяческих высокотехнологичных запахов; [Примечание: Многие современные материалы — пластмассы, синтезированные металлы, выхлопные газы — несут в себе столько человеческого, что, если мы слишком долго соприкасаемся с ними, наши сущности страдают. Вероятно, это какая-то разновидность аллергии. ] к тому же меня ещё и укачало. Факварл чувствовал себя не лучше. Мы, не сговариваясь, превратились в двух матерых, слегка потрепанных котов, прихрамывая, выбрались из-под машины, пересекли лужайку и нырнули в густые заросли кустов. И там мы наконец смогли расслабиться, приняв свои излюбленные облики.