Все согласно закивали. Эллери закурил и присел на край инспекторского стола.

— Итак, нам известно, что шнурок порвался во время переодевания имитатора в одежду доктора, то есть до убийства. Но к чему все это? — Эллери улыбнулся, вспоминая свои мысли. — Тогда еще было неясно. Поэтому я положил этот вывод в уголок своей памяти и приступил к главному.

Я подумал, почему обычно подозревают в убийстве две разные оппозиционные группы, то есть любых их представителей, но характеризующихся качествами на различных полюсах диапазона? Поставьте по желанию, например... негры и кавказцы, курящие и некурящие. Любые, самые невероятные сочетания, но в оппозиции. Однако это все серьезно. Раз мы рассматриваем убийство в госпитале, мы, естественно, сразу предполагаем два взаимоисключающих варианта: или это совершил непрофессионал, или абсолютный профессионал. Я понимаю, что это слишком общие определения.

Позвольте мне детализировать мои термины. Под определением «абсолютный профессионал» я понимаю человека, который детально знаком с повседневной жизнью и работой госпиталя. Ну так вот. Я рассмотрел возможности моего предполагаемого профессионала в свете того факта, что необходимо соединить порванный шнурок. Я пришел к заключению, что имитатор-убийца является профессионально мыслящим человеком. Как я пришел к этому? Так, порванный шнурок является случайным происшествием, которое невозможно предусмотреть. У убийцы не могло возникнуть предположения, что шнурок порвется. Таким образом, его действия носили спонтанный и инстинктивный характер. Но он использовал скотч для починки! Я спрашиваю вас: будет ли непрофессионал носить с собой клейкую ленту? Нет. А будет ли непрофессионал искать в нужный момент ленту, чтобы срастить разорвавшийся шнурок? Нет. Именно поэтому, — Эллери постучал пальцем по столу, — я сделал вывод, что убийца знаком с такими узкопрофессиональными предметами, как медицинский скотч. Другими словами, он человек, мыслящий профессионально.

Небольшое отступление. Под эту классификацию подпадают не только сестры, доктора и практиканты, но и лица без медицинского образования, знакомые с госпитальным обиходом.

Но мои доводы не имели бы цены, если бы клейкая лента просто попалась бы на глаза имитатору в нужный момент, — продолжал Эллери, попыхивая сигаретой. — Дело в том, что еще до первого убийства в госпитале я, волею случая, имел возможность ознакомиться со строгими порядками этого заведения. Персонал знает, какого размера лента в каком ящичке лежит. Все эти вещи хранятся в специально отведенных местах определенных шкафчиков. Они не раскиданы по столам, более того — доступ к ним строго ограничен. Они просто не могут попасться на глаза постороннему. Только служащий госпиталя мог знать, где найти нужную ему ленту в нужный момент. Лента не попалась на глаза — имитатор знал, где ее взять.

Теперь я могу сделать свое обобщение более узким: итак, убийца был профессионалом, связанным с госпиталем служебными отношениями.

Однако здесь я столкнулся с трудностями. Об имитаторе было известно весьма немногое. Позвольте подытожить мои тогдашние сведения о нем, чтобы это выкристаллизовалось у вас в уме. Итак, убийца должен был быть профессионалом и профессионально мыслящим человеком. Убийца, чтобы знать, где именно найти нужную вещь, должен был работать в Голландском мемориальном госпитале, а не в медицине вообще. — Эллери зажег еще одну сигарету. — Это сузило круг, но не дало удовлетворяющих меня выводов. Исходя из этих умозаключений, я не мог исключить из круга подозреваемых таких лиц, как Эдит Даннинг, Хильда Дорн, Мориц Кнайсель, Сара Фуллер, Айзек Кобб — привратник, управляющий госпиталем Парадайз, лифтер, уборщицы госпиталя, всех тех, кто регулярно бывает в помещениях и знает расположение шкафов и медикаментов. И даже постоянных посетителей госпиталя со специальными привилегиями.

Но это еще не все. Осматривая туфли, мы встретились с таким странным явлением, как загнутые вовнутрь язычки. Чем можно было этот факт объяснить?

Туфли были использованы имитатором... ноги убийцы носили их... и эти язычки!

Вы все, несомненно, испытывали неудобство, причиняемое произвольно загибающимися вовнутрь язычками, когда надеваешь обувь... это знакомо каждому. Так как же убийца мог не испытывать его?

Ответ тут один: размер ноги убийцы был значительно меньше того размера, на который рассчитаны туфли. Но туфли и так смехотворно малого размера — размер их шесть! Вы, очевидно, знаете, что это наименьший мужской размер обуви? Вы понимаете, что это значит? Что за дегенерат мужского рода во взрослом возрасте мог носить еще меньший размер — четвертый или пятый? — чтобы не почувствовать неудобства, причиненного язычками? Такого мужского размера нет в природе!

Вывод таков. Во-первых, это мог быть ребенок (что невероятно, поскольку имитатор был нормального роста), во-вторых, мужчина-карлик (невозможно по обозначенной выше причине), в-третьих, женщина среднего роста!

Я вам еще раз говорю, господа, что именно эти туфли позволили мне сделать столь важные выводы! Итак, из факта использования адгезива я сделал вывод, что этот человек связан с госпиталем профессионально, а из факта загнутых внутрь язычков — что злоумышленник — женщина!

Итак, женщина, выглядевшая как мужчина.

Кто-то вздохнул. Сэмпсон пробормотал нечто про свидетельства очевидцев. Доктор Минхен смотрел на своего друга так, будто видел его впервые. Инспектор молчал, погруженный в размышления. Между тем Эллери продолжал:

— Да, но тут загвоздка. Каблуки туфель сношены примерно на одну и ту же величину. Если бы они принадлежали доктору Дженни, этого бы не было — мы все знаем, что доктор заметно хромал. Значит, туфли не принадлежали Дженни. При всем том это не означает, что доктор Дженни не был убийцей в первом случае, — он мог, например, подкинуть в телефонную будку чьи-то еще туфли. Он мог на момент совершения преступления обуть туфли с одинаково сношенными каблуками. И все же — это свидетельство того, что доктору Дженни просто подражали. Если, конечно, не брать в расчет того, что доктор изобразил самого себя, а затем сделал вид, что кто-то подражал ему.

Я этому не поверил с самого начала. Смотрите: если сам Дженни был тем человеком, которого мы именуем имитатор, он сделал бы всю свою кровавую работу в той самой униформе, в которую был одет. Это бы означало, что он оставил в телефонной будке одежду фальшивую — только для того, чтобы ввести следствие в заблуждение. Но зачем тогда соединенный клейкой лентой шнурок?.. А завернутые вовнутрь язычки?.. Туфли использовали, и использовали недавно, что и было доказано выше. По поводу подшитых брюк, второго важнейшего из найденных предметов одежды... Я скажу о них чуть позже... Что же касается изображения самого себя — так почему же тогда он не заявил, что Свенсон может подтвердить его алиби, они ведь были в кабинете вдвоем в момент совершения преступления. Для преступника это было бы первым действием в собственную защиту. Но доктор упрямо не выдавал Свенсона, тем самым лез в самый центр группы подозреваемых. Нет, его действия, так же как и его собственная окровавленная хирургическая одежда, сразу убедили меня в том, что он не мог изображать самого себя, чтобы затем заявить об имитации.